судьбе наперекор.

— Э-э-эх,—только и смогла сказать я, укоризненно качая головой.— Не могли подождать, когда за стол сядем, уже хлопнули за знакомство. И ты хорош! — обратилась я к Николаю.— Где мой лавровый венок? Триумфаторша я или нет, елки-палки?

— А зачем тебе лавровый венок, если ты все равно ничего не готовишь? — обрадовался Егоров, что я не ругаюсь.— Я тебе буду лучше дифирамбы петь и величать отныне и навеки Еленой Премудрой.

— А я — Еленой Прекрасной,— поддержал его Батя.

— Кажется, одной вы не ограничились,— с подозрением глядя на них, сказала я.— Ладно, забирайте, что там осталось, и пошли. Вообще-то, Коля, мы обедаем у Варвары Тихоновны — так что я там нарезала, что было. И учти, Мыкола, что я жажду подробностей.

Посмеиваясь, я глядела, как они, урча от удовольствия, поглощают копченое мясо — оно у папы всегда очень удачно получается — и обмениваются впечатлениями:

— Ох, как с горчичкой-то хорошо! — мечтательно закатывая глаза, говорил Батя.

— А и с хренком тоже неплохо,— поддержал его Колька.

— Эй, уважаемые! Вы так скоро заливного поросенка потребуете, а здесь, между прочим, не ресторан, а Варвара Тихоновна не шеф-повар,— охладила я их восторги и потребовала: — Колька, хватит чревоугодничать, колись, пока я от любопытства не умерла, а то сейчас тарелку отберу.

С Егорова слетела вся напускная веселость.

— А чего говорить, Ленка? Права ты оказалась. Тебе же Пончик, это начальник наш бывший,— объяснил он Бате,— подробности убийств рассказывал. Так вот...

— Подожди,—перебил его Батя.— Аленка, а ты кем работаешь?

— Вообще-то я раньше в милиции работала, а с 99-го года у меня лицензия частного детектива,— скромно ответила я.

От удивления Батя присвистнул.

— Ничего себе, однако. Первый раз в жизни вижу частного детектива.

— Командир, все в жизни когда-то бывает впервые,— философски заметила я и обратилась к Егорову.— Не отвлекайся давай! Что дальше-то?

— Ну, пока мы нашли два случая, причем оба относятся к криминальным разборкам среди очень, ну очень серьезных людей. Первый произошел в Приморье, в июле 1996 года, когда грохнули одного криминального авторитета по кличке Шип, который совсем оборзел и захотел себе от соседей приличный кусочек бизнеса оттяпать в нарушение всех их предварительных договоренностей, что, как ты знаешь, у них очень даже не приветствуется. Урезонить его мирным путем не удалось. Жил покойничек в загородном доме, и охраняли его, как Форт Нокс, а если и слабее, то очень ненамного. А шлепнули его, когда он на балконе сидел и закатом любовался, тем же манером, что и Анатолия Богданова. Но...

Мыкола сделал многозначительную паузу и закурил.

— Недалеко от того дома речка протекает, вот там на бережку дня за два до убийства и появился неприметный мужичонка, рыбку ловил и никакого внимания на дом не обращал. Охрана Шипа на мужичонку этого в бинокль поглядела и решила, что он тварь безвредная, а сразу же после убийства мужичонка исчез. Кинулись его искать, но не нашли. Тогда они вспомнили, что в то же время на берегу какие-то туристы, что по реке на лодках путешествовали, привал устраивали и мужика того видели. Ну, этих-то они быстренько отыскали, благо те местными оказались, потрясли, как следует, и один из них сказал, что у мужика этого на левом предплечье была татуировка то ли осы, то ли пчелы, то ли шмеля — в общем, чего-то такого. Убийство, исключительно ради галочки, списали на бомжа, который около того дома, естественно, и близко не был. Уголовники тоже поняли, что бомж тут ни при чем, и начали искать сами. Попервости они дружно рвали на груди нижнее белье и грозились, что они, мол, за Шипа всех, как капусту, пошинкуют. Однако почему-то быстренько угомонились, и наступила в Приморье тишь, гладь и божья благодать. Вот такие дела, Елена Премудрая.

— Выяснить-то вы выяснили, но как это сможет вам сегодня пригодиться, я не знаю,— пожала я плечами.— А что со вторым делом?

— А со вторым еще интереснее, потому что оно, с одной стороны, есть, а с другой — вроде как и нет,— задумчиво сказал Колька и попросил Батю, обратившись к нему, к моему немалому удивлению, на ты.— Влад, плесни чуток, а то ведь от Ленки не дождешься.

Тот взялся за бутылку, и я возмутилась.

— Это от меня-то не дождешься? Ах ты, бессовестный! — но, приглядевшись к Егорову повнимательнее, спросила: — Что, Мыкола, совсем погано?

— Ага,— согласно кивнул он головой.— Сейчас сама все услышишь. Ну, давайте, что ли! За то, чтобы в этой истории хоть что-то наконец прояснилось.

Мы дружно выпили, закусили, закурили — Колька все молчал.

— Егурец, не мотай мне нервы! Говори, черт бы тебя побрал! — потребовала я.