Судьбе наперекор...

— Ну, пока мы нашли два случая, причем оба относятся к криминальным разборкам среди очень, ну очень серьезных людей. Первый произошел в Приморье, в июле 1996 года, когда грохнули одного криминального авторитета по кличке Шип, который совсем оборзел и захотел себе от соседей приличный кусочек бизнеса оттяпать в нарушение всех их предварительных договоренностей, что, как ты знаешь, у них очень даже не приветствуется. Урезонить его мирным путем не удалось. Жил покойничек в загородном доме, и охраняли его, как Форт Нокс, а если и слабее, то очень ненамного. А шлепнули его, когда он на балконе сидел и закатом любовался, тем же манером, что и Анатолия Богданова. Но... Мыкола сделал многозначительную паузу и закурил.

— Недалеко от того дома речка протекает, вот там на бережку дня за два до убийства и появился неприметный мужичонка, рыбку ловил и никакого внимания на дом не обращал. Охрана Шипа на мужичонку этого в бинокль поглядела и решила, что он тварь безвредная, а сразу же после убийства мужичонка исчез. Кинулись его искать, но не нашли. Тогда они вспомнили, что в то же время на берегу какие-то туристы, что по реке на лодках путешествовали, привал устраивали и мужика того видели. Ну, этих-то они быстренько отыскали, благо те местными оказались, потрясли, как следует, и один из них сказал, что у мужика этого на левом предплечье была татуировка то ли осы, то ли пчелы, то ли шмеля — в общем, чего-то такого. Убийство, исключительно ради галочки, списали на бомжа, который около того дома, естественно, и близко не был. Уголовники тоже поняли, что бомж тут ни при чем, и начали искать сами. Попервости они дружно рвали на груди нижнее белье и грозились, что они, мол, за Шипа всех, как капусту, пошинкуют. Однако почему-то быстренько угомонились, и наступила в Приморье тишь, гладь и божья благодать. Вот такие дела, Елена Премудрая.

— Выяснить-то вы выяснили, но как это сможет вам сегодня пригодиться, я не знаю,— пожала я плечами.— А что со вторым делом?

— А со вторым еще интереснее, потому что оно, с одной стороны, есть, а с другой — вроде как и нет,— задумчиво сказал Колька и попросил Батю, обратившись к нему, к моему немалому удивлению, на ты.— Влад, плесни чуток, а то ведь от Ленки не дождешься.

Тот взялся за бутылку, и я возмутилась.

— Это от меня-то не дождешься? Ах ты, бессовестный! — но, приглядевшись к Егорову повнимательнее, спросила: — Что, Мыкола, совсем погано?

— Ага,— согласно кивнул он головой.— Сейчас сама все услышишь. Ну, давайте, что ли! За то, чтобы в этой истории хоть что-то наконец прояснилось.

Мы дружно выпили, закусили, закурили — Колька все молчал.

— Егурец, не мотай мне нервы! Говори, черт бы тебя побрал! — потребовала я.

— Ладно, слушай. Один крупный московский криминальный авторитет по кличке Кадет отгрохал себе виллу прямо на берегу Черного моря. Охрана, конечно, будь-будь, что с суши, что с воды. И очень даже резонно он за свою жизнь опасался, потому что не хуже Шипа оборзел и беспредельничать начал. Летом на него в Москве два покушения было: один раз стреляли из снайперской, но только ранили, второй раз машину взорвали, но тоже неудачно. То есть взорвали-то удачно, только его в тот момент в машине не было. Вот он и свалил из Москвы от греха подальше, чтобы страсти улеглись, а дело было в сентябре прошлого года.

Батя сидел, откинувшись на спинку стула, курил и с большим интересом слушал Николая. Оно и понятно — ему же о таких делах только в книжках читать и доводилось.