Судьбе наперекор...

Тут в дверь заглянул какой-то парень.

— Федор Семенович, вы велели сказать, когда Николай Сергеевич приедет.

— Спасибо большое, Тамара,— сказала я, поднимаясь.

В дверях я повернулась, чтобы попрощаться, и увидела обращенный на меня серьезный, совершенно недетский, даже враждебный взгляд Оли Фомичевой.

— Ну вот и новый фигурант у нас появился! — спокойно сказала я, не собираясь сыпать соль на их раны.

— Да ни при чем здесь этот парень! — отмахнулся от меня Солдатов.

— Ты судишь по тому, что раз Тамара о нем рассказала, то не он убийца? Нет уж! Будем проверять, раз уж на него натолкнулись! — решительно заявила я и попросила Чарова: — Михаил, ты на нее кобелей не спускай, что она этого парня на территорию провела,— я бы за бесплатно тоже выкладываться не стала, тем более что, вопреки вашим прогнозам, держалась она довольно приветливо. А вот Оля Фомичева, в силу возраста, эмоции свои скрывать еще не научилась и смотрела на меня, в отличие от Тамары, как на классового врага, родовую вражду лелея.

— Брось ты, Елена,— махнул рукой Пончик.— Лелька и сердиться-то не умеет. Это же ватрушка, а не девчонка. Ей бы приготовить что-нибудь вкусненькое да пожевать. Когда Фомич свой день рождения на заводе отмечал, она такой стол накрывала, что закачаешься. Оторваться невозможно было.

— А у нее что, родителей нет? — спросила я.

— Почему это нет? — удивился он.— Есть, конечно, только они уже много лет за границей по контракту работают. А она здесь при бабке с дедом выросла. Хорошая девчонка, неиспорченная,— и улыбнулся: — Повезет кому-то!

Около двери в приемную по-прежнему стояли двое парней, и еще двое сидели внутри на диване. Манька-Анжела, должно быть, напропалую экспериментировала со своей внешностью, потому что волосы у нее сегодня были зеленые с несколькими желтыми прядями, а ногти — синие. При виде Чарова она обиженно поджала губы и отвернулась, а сам Михаил скривился, как от зубной боли.

— Один? — спросил Солдатов у нее, кивнув на дверь.

Манька даже ответить не соизволила и, демонстрируя крайнюю степень негодования, только небрежно повела пальчиком в сторону двери — идите, мол.

В кабинете расплывшийся в кресле пьяный Наумов старательно пытался придать себе трезвый вид. Увидев меня, он заулыбался.

— А-а-а, передумала?

— Да,— сказала я, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.— Но могу передумать еще раз. Хочешь?

Он с трудом оторвал руку от подлокотника и помотал ею, видимо, это должно было означать — нет.

— Сколько? — он имел в виду мой гонорар.

Я не собиралась посвящать Михаила с Семенычем в свои дела, поэтому подошла к столу, написала цифру в долларах на листке бумаги, показала Наумову и сказала:

— Аванс.

Он сосредоточился, разобрал сумму и кивнул. С трудом поднявшись, он ушел в комнату отдыха, повозился там и, вернувшись, протянул мне сложенную вчетверо газету. Я приоткрыла ее и провела ногтем по краю банковской упаковки — вроде все нормально.

— Не доверяешь? — Наумов хотел укоризненно покачать головой и чуть не свалился, но удержался на ногах.— И правильно! — неожиданно заключил он.— Чего тебе еще надо?

— Доверенность на представление интересов завода.— Да... Таких клиентов у меня еще не было.

Наумов, успевший добраться до кресла, снова кивнул и сказал:

— Мишка, подготовь, чего надо.— Чаров пошел к двери, но тут Наумов окликнул его: — Мишка, ты когда Маньку к Власову отвезешь? Она мне уже плешь проела со своими истериками,— и пьяно пожаловался мне: — Бью — не помогает! — и он снова обратился к Чарову.— Ты ему скажи, что я заплачу. А не хочет по-доброму, так мы и по-другому можем.

— Между прочим, Власов — брат Матвея,— небрежно бросила я, глядя на Наумова и делая рукой знак Михаилу, чтобы он шел заниматься делами.— Ты хочешь с Матвеем бодаться? Из-за Маньки?

— Ты что, серьезно? — от такой новости он даже заметно протрезвел.— Не-е-е, обойдется. Что я, дурак, что ли? — и бросил Солдатову: — Позови, кто там из мальчиков в приемной. Пусть зайдут.

В кабинет вошли двое сидевших в приемной охранников.

— О! — тыча в них пальцем, сказал Наумов.— То, что надо. Это Малыш и Карлсон,— объяснил он мне и обратился к ним, тыча пальцем уже в меня.— В ее распоряжение. Будете делать, что скажет, и джип возьмите, чтобы не хуже, чем у других, было.— Те молча кивнули, посмотрели на меня и вышли.

Он что же, Матвею собирается подражать, подумала я, села около стола для заседаний, закурила, стала присматриваться к Наумову, и оказалось, что он не так пьян, как притворяется. Думать мне никто не мешал — Солдатов тихонько сидел на стуле, а Наумов якобы задремал.