Судьбе вопреки

— Не надо ментального! Она сама все расскажет, мы договорились!

— Договорились? — рыкнул он, похлеще боевого енота, я аж шаг назад сделала, запнулась о журнальный столик и едва не грохнулась на пол, но грош цена тому телохранителю, что допустит подобное безобразие. Дорский схватил меня, резко рванул на себя и поставил на ноги.

— Прекратите падать.

— А вы меня пугать прекратите!

— Я, кажется, доходчиво вам объяснял. Любая подозрительная ситуация — вы докладываете мне. Клиент не должен вести переговоры с террористами!

— Какие террористы? Это Гэлла, костюме…

— Зарин — яд. Смертельный. Опасный. Поражающий всех, без разбора. Он отравил бы и эту вашу Гэллу. Всех, кому не вкололи против него противоядие. Поэтому, если окажется, что у вашей Гэллы оно выявится в крови…

Заканчивать не понадобилось, я и сама все поняла. Не факт, что она такая кроткая овечка, как мне показалось. Хотя, почему-то я не верила в ее коварство. Просто человек, доведенный до отчаяния. И ее спасли от смерти лишь страх и нерешительность…

— В общем, вот, — сказала как-то нелепо, просто, чтобы заполнить тишину, хотя фет Шкаф, кажется, даже не заметил. Поводил всюду этой своей штуковиной, тщательно проверил все мои костюмы, всю меня, воду, которую я принесла из магазина, капнул внутрь своей штуковины и только когда убедился, что все чисто, несколько расслабился и произнес:

— Вам невероятно повезло.

— Класс. А можно надеяться, что вы не расскажете об этом фетрою Харви?

— Можно.

— Надеяться?

— Надеяться всегда можно.

Отелепатеть! Еще глядишь и заявится. Нет, но мне, конечно, весьма лестно и приятно.

— Да. Нет.

— Чего?

Но я поняла, что фет Дорский снова по внутренней связи с кем-то там разговаривает.

— Я не знаю, где фетрой Харви и мой ответ не изменится от постоянных звонков. Да, можете так ему и передать. Да в жопе аркха я видел вашего фетроя Кайла! Это тоже можете передать.

Я открыла рот. Всамделишно открыла. По-настоящему. Так, что как минимум клюв вышеупомянутого аркха туда поместится.

— Где, простите, вы его видели?

Фет Дорский глянул на меня с усердием питбуля, явно позабыв, что находится в моей гримерке. На лишних слушателей не рассчитывал. Вжала голову в плечи, как воробушек и показала, что буду держать рот на замке. Глава моей личной охраны кивнул и вышел. В гримерной сразу как-то воздуха прибавилось, что ли. Да-а. Хорош секьюрити. Думаю, способен пустынному мертвоеду глотку перегрызть запросто!

После ухода фета Дорского как-то не по себе было. Понимала, что больше мне ничего не грозит, но все равно. Костюмы, сваленные по центру гримерки, разбирала осторожно, будто под ними могла спрятаться пустынная гадюка и цапнуть в любой момент. К счастью, никто не цапнул.

Перед тем, как одеваться, сбросила Лоби тмс-ку с просьбой узнать о Бидди Вэльситх. Есть ли вообще такая в центральной больнице и так ли у нее все серьезно, как говорила Гэлла. После этого собрала разбросанные по полу подарки ребятам и натянула первый костюм как раз перед тем, как постучалась администратор.

— Пять минут до выхода, Аллевойская. На сцену.

Осмотрела себя в зеркало. Страшно-то как! Пусть сейчас я без грима и прически, но на мне сверкающая стразами темно-синяя шопенка из фатина, лиф купальника украшен вышивкой и золотистыми нитями. Новенькие пуанты под цвет пачки затянуты по всем правилам. Веер, ридикюль. Первый акт. Бал у отца и знакомство с Питером.

До сцены по мрачным пустым коридорам шла под гулкое биение сердца. Это там, со стороны зрительного зала кажется, что все залито светом и магией, а здесь, на обратной стороне, довольно мрачно. Во всех смыслах. Я шла через задник, почти в полной темноте. Надо мной поскрипывали конструкции, удерживающие тяжелые софиты, звенели заряженные телепатической энергией платформы с декорациями, которые меняются прямо в ходе балета, без закрытия занавеса. Добравшись до нужных кулис, я кивнула администратору, та по телепатической связи связалась с режиссерской рубкой. Сегодня Макса заменял его заместитель. Невысокий плотный мужичок с короткой стрижкой. Видела его всего лишь пару раз, не слышала вообще ни разу, но тем и лучше. Мне замечаний и от Максимилиана хватает. А сейчас я так нервничала, что казалось, сердце выскочит через горло.

Свет погас, открылся занавес, грохнула музыка. Оркестр прибыл на генеральную репетицию, и сейчас в зале творилось что-то невообразимое. Мелодия проходила сквозь меня, резонировала со всем телом и требовала, чтобы мы слились. Едва дождалась своего выхода. Оттанцевала массовка первый танец, музыка стала спокойней и вот, порхая, словно мотылек, на сцену выскочила я…

Полтора часа пролетели как вздох. Я и присесть не успела, несмотря на то, что порой на сцене не была по десять-пятнадцать минут. Их едва хватало, чтобы добежать до гримерки, сменить костюм с помощью Дори — другой костюмерши — и под бдительным присмотром фета Дорского, а затем добежать обратно. Для последней сцены и вовсе переодеваться пришлось за задником, но плох тот танцор, который ни разу этого не делал.