Судьбе вопреки

Он прослушал ее сердце. Его касание — одна рука на ее плече, другая — со стетоскопом, когда он двигал его по ее груди, было мягче, чем у ее мужа. Оно как бы говорило ей, что она заслуживает особого внимания, что она стоит того, чтобы о ней заботились, а ее сердце стоит того, чтобы его внимательно прослушали.

Дойдя до грудины, он мягко нажал на нее двумя пальцами. Лили чуть не завизжала от боли.

— Здесь? — спросил он. — Именно здесь болит?

— Да, — всхлипнула она в ответ.

И еще глубже, внутри, где он не смог бы достать своими изучающими пальцами. Она сидела на стуле, пока врач смотрел результаты ее ЭКГ, мерил ей давление, ждал, когда она перестанет плакать. Он спросил, не перенесла ли она какой-нибудь стресс. Дрожа всем телом, она ответила, что она действительно очень нервничала. «На работе?» — спросил он. «Дома», — ответила она чуть слышно, и ей показалось, что она в жизни не произносила слова тяжелее, чем это. Он кивнул.

— Я не нашел никаких симптомов сердечного заболевания, — сказал он, закончив все процедуры.

Она молчала, просто слушая его.

— Это не означает, что у вас не может быть какой-то проблемы. Но сейчас я не нашел никаких признаков сердечного приступа или чего-то подобного.

— Но у меня так болит сердце.

Он опять кивнул, относясь к ней и ее словам очень серьезно. Она вспомнила, как много тогда это для нее значило — то, как он на самом деле поверил ей, а не подумал, что она сошла с ума или чрезмерно реагирует на мелочи. Благодаря этому она смогла наконец сделать глубокий вдох.

— Я назначу вам ЭКГ с физической нагрузкой, — сказал врач. — И дам вам координаты кардиолога. Но я думаю, что у вас с сердцем все в порядке.

— Тогда что со мной? — спросила она.

Врач внимательно посмотрел ей в глаза. Он был молод, высок, с большими голубыми глазами и редеющими светлыми волосами. Когда он заговорил, то взял ее за руку, будто это было самым обычным делом.

— Думаю, у вас разбито сердце, — сказал он.

Эти слова вызвали новые слезы. Лили сидела и плакала, держа за руку врача, которого видела впервые в жизни. Глубоко в душе она понимала, что он прав, — просто она никогда не думала, что врач может такое сказать. Он дал ей координаты кардиолога, записав их на листке блокнота. Он также записал адрес и название еще одного учреждения, в которое, по его мнению, она должна обратиться. Оно называлось «Помощь пострадавшим от насилия в семье».

— Он не бьет меня, — прошептала она, шокированная его словами.

— Эмоциональное и словесное оскорбления могут причинить столько же вреда человеку.

— Но тогда это же не насилие в семье? Правда?

— Лучше спросите у своего сердца, — тихо ответил врач. Он мягко похлопал ее по плечу и вышел из комнаты.

Пока Лили одевалась, ее трясло. Крем, который использовал врач при снятии ЭКГ, остался на ее бюстгальтере и рубашке. Она подумала, будет ли Эдвард спать, когда она вернется домой. Может, он волнуется, потрясенный тем фактом, что она на самом деле уехала из дома?

А может, и нет. Мысли роились в ее голове, а сердце все еще болело. Она беспокоилась о том, что ее ждет дома, в каком настроении будет Эдвард. Насилие в семье? Она покачала головой. Врач был так мил, но все-таки он ничего не понял. Эдвард ни разу ее не ударил. Они ругались, у них были проблемы. Ужасное детство сделало его таким злым.

Лили как-то читала о цикличности насилия. Она знала, что мужчины, которых избивали в детстве, часто бьют своих жен и детей. Да, Эдвард ударил Джуди, но он сдерживался и ни разу не тронул Лили. Разве это не было признаком его желания стать другим, обращаться с ней хорошо?

Лили нужно было все это объяснить врачу. Она была слишком стеснительной, чтобы рассказать ему об их сексуальной жизни, о том, насколько она была болезненной для нее. Уходя из больницы, она оформила все необходимые бумаги. Тот врач осматривал другого больного, но все равно кивнул Лили, когда она проходила мимо. Она смогла выдавить из себя улыбку. «Посмотрите, — как бы говорила она, — теперь со мной все в порядке!»

Она выбросила блокнотный листок, который ей дал врач, в урну на автостоянке у больницы. Но сделала это только тогда, когда была уверена, что он ее не видит. А потом поехала домой. Тогда она еще не знала, что уже была беременной.

Теперь, много лет спустя, после стольких дорог и мытарств, она сидела за столом Мэйв и смотрела в окно на свою маленькую Роуз, игравшую в бабушкином саду.

— Нам нужно найти адвоката, — сказала она.

Августовский день был прохладным и туманным. Очертания деревьев и утесов расплылись, темные сосны и черные ущелья Кейп-Хок, казалось, были нарисованы погодой в мягких серых тонах. Только длинная красная крыша гостиницы оставалась яркой и притягивала всех любителей музыки на фестиваль, потому что ее было видно даже с моря.