Судьбу случайно не встречают

Дочь с мужем и сыном приходили к ним каждые выходные, это счастье, что они живут рядом. Иногда оставляли внука на несколько часов, шли по каким-то своим делам. Анатолий Михайлович любил выходные, в Даниле он души не чаял и встреч с внуком всегда ждал.

Очень хотелось увидеть Лену, но он постарался об этом не думать.

Дочь и зять привели Данилку после дневного сна.

Анатолий Михайлович поинтересовался у Кости служебными делами, зять пожаловался, что урезали госфинансирование, но они, как недавно советовал населению премьер-министр, держатся.

Разговаривать с Костей Анатолию Михайловичу было легко, редко кто понимал его с полуслова так, как Костя. Женившись на Але, Костя немедленно перешел на другую работу, Анатолию Михайловичу даже не пришлось намекать, что работать под руководством тестя не слишком этично. Более того, зять категорически отказался, чтобы Анатолий Михайлович помогал ему в трудоустройстве. Анатолий Михайлович самостоятельность уважал, и тогда в который раз подумал, что устроил судьбу дочери правильно.

Из соседней комнаты слышались женские голоса, жена и дочь возились с Данилкой. Костя нахмурился, посмотрел на часы.

– Мне нужно отъехать часа на два, – объяснил тестю.

Анатолий Михайлович кивнул – уезжай, если нужно. У Кости напряженная работа, дела могут быть и в выходные, но Анатолий Михайлович с грустью подумал о женщине, с которой видел Костю в ресторане. Он тоже раньше иногда ходил с Леной в рестораны, и их тоже кто-то мог случайно увидеть, но до сих пор это не казалось ему чем-то отвратительным. А сейчас показалось.

«Я не смогу бросить Катю, – опять тоскливо подумал он. – Хорошо, что Лена все поймет правильно».

Костя вышел из комнаты, заговорил с женщинами, хлопнула входная дверь.

– Толя, обедать! – крикнула из кухни жена и засомневалась. – Или это у нас ужин?

Анатолий Михайлович подхватил внука, посадил на детский стульчик.

– Аля, перестань! – поморщился он, видя, как дочь принялась кормить мальчика с ложечки.

Дочь дернулась, но смолчала.

– Сам он ничего не съест, – объяснила жена.

– Проголодается – съест, – отрезал Анатолий Михайлович.

В его время дети ходили в ясли и в сад, и ничего, выросли. Никто их там с ложки не кормил.

– Лючи мутик! – потребовал Данилка.

– Мультик будешь смотреть, когда пообедаешь! – почему-то сегодня его потянуло на строгость в воспитании.

Внук скривился, но тут же передумал орать, видно, почувствовал, что у деда сегодня особое настроение.

– Аленька, ты пойдешь на похороны? – неожиданно спросила жена.

Катя удивила. Он, конечно, сказал ей, что Дениса убили, но она только легко посочувствовала и, казалось, тут же об этом забыла.

Дочь замерла и как будто даже не сразу поняла, о каких похоронах идет речь.

– Не знаю, – покачала она головой, посмотрела на Анатолия Михайловича. – Мне пойти, папа?

– Аля! – опешил он. – Ты давно большая девочка. Это тебе решать, а не мне.

Аля медленно подняла на него обиженные глаза. В глазах стояли слезы, а губы дрожали.

– Я просто спросила, папа. Что в этом плохого? Я просто хотела посоветоваться. Извини, если тебя это раздражает.

– Ничего плохого, – согласился он, чувствуя себя виноватым. Он часто чувствовал себя виноватым дома, особенно в те времена, когда встречался с Еленой.

– Так мне пойти, как думаешь?

– Не знаю, – честно ответил Анатолий Михайлович.

– Нужно пойти, Аленька, – посоветовала жена. – Кира твоя подруга. Нужно пойти.

– А Косте я что скажу? – Вид у дочери сделался обиженный.

– Правду, – отрезал Анатолий Михайлович. – У твоей подруги убили брата. Твое место рядом с Кирой.

Не дождавшись чая, Анатолий Михайлович поднялся из-за стола. Подхватил внука, пошел смотреть с ним обещанный мультик.

Он не сомневался, дочь пойдет на похороны. То ли она так и не научилась сама принимать решения, то ли продолжает играть в маленькую послушную девочку. Быть маленькой и послушной ей удобно и комфортно, и всегда есть возможность обвинить в собственных ошибках кого-то другого.

Мультфильм закончился, Данила принялся катать по полу новую, только что подаренную машинку. Анатолий Михайлович понимал, что чрезмерно баловать ребенка ни к чему, но удержаться не мог, постоянно заходил в магазины игрушек и без покупок оттуда не уходил.

Аля засобиралась домой, он вышел проводить их с Данилой. На обратном пути воровато достал телефон, позвонил Лене и, как когда-то давно, услышав ее голос, почувствовал, как отступают тревоги и волнения, и усталость, и недовольство дочерью, и чувство вины перед женой.

– Чем занимаешься? – спросил он, просто чтобы что-нибудь спросить.

– Ничем. – Он почувствовал, что Елена улыбается. – Бездельничаю.

– Это хорошо, – похвалил он и попросил: – Скажи что-нибудь.

– Я тебя люблю, Толя, – она правильно все поняла. – И всегда любила.

Вечер выдался теплым, даже не верилось, что уже конец лета. Анатолий Михайлович убрал телефон в карман брюк и замедлил шаг, сворачивая к дому.