Судьбу случайно не встречают

Новую сумку, в которой сейчас она не сразу нащупала мобильный, ей подарил этой весной Костя. На Восьмое марта. Сумка была красивая, дорогая, но Аля относилась к ней с сомнением. В России даже в дорогих бутиках запросто подсунут вместо настоящей фирменной вещи китайскую подделку.

Выскочила из детской Леся, Аля мотнула головой – слышу, что звонят, и наконец нащупала телефон.

– Костя ушел? – не здороваясь, спросил папа.

– Ушел. – Аля прошла к себе в комнату, прикрыла дверь.

– Куда ты выбросила сумку?

Аля подошла с трубкой к окну, посмотрела во двор.

– В мусорный бак во дворе.

– Подальше отнести не могла? – взорвался Анатолий Михайлович.

– Папа, это безопаснее, – испуганно пролепетала Аля. На самом деле она отца не боялась. Пожалуй, его единственного во всем свете и не боялась. Его и маму. – Где еще я буду искать помойку?

– Завернуть догадалась? – уже спокойнее спросил отец.

– Конечно, – соврала Аля.

Анатолий Михайлович помолчал, она слышала, как отец дышит в трубку.

– Расскажи подробно, как ты уходила… оттуда. Вспомни каждую мелочь. – Со вчерашнего дня он разговаривал с ней зло, неприязненно, но тут смягчился. – Это очень важно.

– Почему? – Але внезапно стало тяжело дышать. Что-то напугало ее в усталом голосе отца.

– Рассказывай! – отмахнулся он.

– Ну… – Аля покосилась на дверь, почти зашептала. – В подъезде никого не было. Во дворе тоже, дождь шел…

– Во дворе тебя окликнули! – раздражаясь, перебил Анатолий Михайлович. Вот дура-то, с тоской подумал он. – Ты шла под проливным дождем! Ты привлекала внимание, понимаешь?

– Я вышла, когда дождь был слабый! – по привычке возмутилась Аля. Она всегда возмущалась, когда родители начинали ее ругать. И всегда обижалась, даже сейчас.

Дождь то стихал, то начинал лить с новой силой. Она действительно шла, когда поток воды с неба сменился противной мелкой сыпью.

– Во дворе раскачивалось дерево, тебя окликнули, – напомнил Анатолий Михайлович.

– Ну… да, – вспомнила Аля. – Там магазин какой-то, продавщицы стояли около двери. Но я к ним не пошла!

– Сколько их было? Сколько было продавщиц?

– Две, – подумав, ответила она.

«Мы видели, – говорила девочка из магазина. – Нас не спросили».

Вчера работала только одна продавщица. Где вторая? Уволилась? Заболела? Анатолий Михайлович почувствовал тоску и апатию. Он считал, что все позади, а получалось не так.

– Слушай внимательно! – устало велел он. – Если к тебе придут, говори правду. Ты там была! Ты приходила к Денису, но он тебе не открыл.

Если она начнет врать напропалую, ее расколют за минуту. В ее показаниях должно быть минимум лжи.

– Кто придет? – губы сделались непослушными, сухими. Аля облизала их.

– Полиция!

– Но… – Господи, ну зачем он ее пугает! Неужели не понимает, как ей плохо!

– Там не идиоты работают! Ты что думала, среди белого дня пройдешь незамеченной? – он чуть не добавил «идиотка», но вовремя сдержался.

Аля опять облизала губы, промолчала.

– Ты приходила к нему несколько раз! – В квартире наверняка остались ее отпечатки, и это нужно объяснить. – Он вернулся из заключения, и ты его жалела! Поняла? Ты относилась к нему как к другу, и он к тебе тоже! Ни о какой любви речи не было! Запомни!

Не хватало еще, чтобы у полиции родилась версия ревности.

– Да, папа.

Отец отключился, не попрощавшись. Аля постояла около окна, прижав трубку к щеке.

– Аля, мы идем гулять! – крикнула из прихожей Леся.

– Идите, – выходя из комнаты, разрешила Аля.

– Сумку поменяла? – заметила Леся.

Данилка прыгал, мешал няне застегнуть «молнию» на курточке.

– Даня! Стой спокойно!

– Такой ужас! – пожаловалась Аля. – Пошла вчера гулять с Даней и забыла сумку на лавке. Сразу же вернулась, а сумки нет!

– Кошмар! – Леся всплеснула руками. – А ключи? Кошелек?

– Ключи в кармане были, а кошелек я не взяла. Зачем мне деньги во дворе?

Она никогда не выходила из дома без денег и банковских карт, но няне это знать необязательно.

С сумкой получилось хорошо, папа должен быть доволен.

– Ой, как жалко сумку-то!

– Жалко, – согласилась Аля и философски заметила: – Но пусть это будет наша самая большая неприятность.

Леся отперла дверь, потянула Данилку за руку, но ребенок вырвался, прижался к Алиным ногам.

– Иди гулять, Данечка, – погладила его Аля. Наклонилась, поцеловала.

Она когда-то читала, что дети улавливают настроение взрослых без слов. Дети и животные.

От ласки сына захотелось плакать. Аля заперла за няней и ребенком дверь и вытерла глаза пальцами, стараясь не размазать тушь, которую успела нанести утром.

Воскресенье прошло отлично. Павел предложил навестить тетку, Маша не возражала. На самом деле тетка была очень дальней родственницей, свекровь как-то объясняла Маше степень родства, но Маша быстро запуталась и забыла объяснение за ненадобностью.

Тетя Нина, которую Павел звал Нинулей, жила в отличном загородном доме, а две московские квартиры сдавала. Одна квартира была ее собственной, а вторая когда-то принадлежала последнему Нинулиному мужу. Мужей у тетки было три, с каждым она жила всего по нескольку лет, после чего благополучно их хоронила.