Судьбы

Кир с облегчением вздохнул, он с ужасом ждал, что она закажет омара. Ему не улыбалось остаток ночи мыть на кухне посуду, если не хватит денег заплатить по счету.

— Мне тоже. Так расскажи о себе, Скарлетт, — попросил он, когда официант отошел. — Этот акцент настоящий?

Ориел рассмеялась и кивнула.

— Боюсь, что да. Я родилась и выросла в Джорджии.

— А, атлантская красотка. Я так и подумал.

— А ты деревенщина из Канзаса?

— Точно.

Постепенно они разговорились, подробно поведав друг другу о том, где жили, учились, о родителях и друзьях. Казалось, что теперь, когда все барьеры исчезли, они не могут наговориться. Несколько недель они томились, не желая понять настоящей причины их антагонизма. Теперь шлюзы открылись, и они с энтузиазмом, свойственным молодости, старались наверстать упущенное. Она рассказывала, а он представлял себе ее жизнь в виде фильма на экране — лицемерие любящей матери, безволие отца. Он понимал, почему она решила сбежать от такой жизни и почему так привязалась к Бетти. Кир и сам полюбил Бетти и безмерно уважал ее.

В свою очередь, Ориел со слезами на глазах слушала его рассказ о тяжелой жизни отца и мучительной смерти матери. Она пришла в ужас, узнав, как умерла его старшая сестра. Сама она всегда была богатой и представления не имела, что такое может случиться и случается с людьми, у которых нет денег.

Они выпили бутылку красного вина. Когда они уходили, ресторан был почти полон. По дороге в колледж им встретились два мальчика в шортах до колен и серых пуловерах, кативших тачку с чучелом.

— Пенни для Гая, сэр? — попросил старший мальчик лет одиннадцати, протягивая кружку.

— Приятеля?

Кир взглянул на Ориел, но она пожала плечами.

— Да они янки, — сказал младший презрительно, когда Ориел спросила, о каком приятеле речь.

— Мы о Гае Фоксе, — объяснил он, показывая на соломенное чучело на тачке. — Пятое — ночь Гая Фокса.

— И на что вы собираете деньги? — поинтересовалась Ориел, доставая шиллинг из кармана джинсов.

— На фейерверк, конечно, — так же презрительно сообщил мальчишка.

— Конечно, — послушно повторил Кир, тоже доставая монетку. — И что сделал этот Гай Фокс? — спросил он, ожидая длинного повествования о подвигах легендарного героя.

— Он попытался подорвать парламент, — сказал тот, что поменьше, с явным удовольствием. — И короля Якова Первого… а может, Второго. Ну, какого-то из них.

— Мой папа очень жалеет, что ему это не удалось, — серьезно добавил старший, и Ориел закусила губу. Сдержать смех, однако, ей не удалось. — Спасибо, — сказал он, ухмыляясь как Чеширский кот, когда Кир бросил еще одну монетку в кружку.

— Уж эти мне британцы, — заметил Кир. — Ну как их не любить?

Они уже почти подошли к колледжу, довольно плохо освещенному в это время суток.

— Не зайдешь на чашку чая или еще чего-нибудь? — неловко спросил Кир, радуясь, что темнота скрывает его покрасневшие щеки, но еще больше радуясь тому, что Вив наверняка не явится до утра.

Разумеется, правила внутреннего распорядка не разрешали девушкам заходить в комнаты к парням и наоборот, но по ночам движение по корпусу было всегда довольно интенсивным, а любого студента, у которого хватило бы глупости доложить о нарушителях, очень скоро бы выжили из общежития. Оксфорд, вечно молодой и либеральный Оксфорд, предпочитал не замечать подобные вещи, если только, конечно, студентов не ловили на месте преступления.

Ориел жутко нервничала. Виновато огляделась вокруг, но, не заметив ничего подозрительного, быстро кивнула.

— Хорошо.

Комната оказалась близнецом ее собственной — маленькая, квадратная, с одним окном, облезлыми стенами, двумя односпальными кроватями, большим письменным столом между ними и полками, заставленными толстыми книжными томами.

— А что ты вообще изучаешь? — спросила она, сбрасывая с кровати грязную рубашку и усаживаясь. Она промолчала, заметив, что Кир запер дверь, хотя сердце ускорило темп, подгоняемое смесью страха, возбуждения и желания.

— Английский. А ты?

— Языки. Я на другое не способна.

— Французский и немецкий?

— Угу.

Он насыпал две ложки чая в заварной чайник и подождал, когда закипит вода.

— Тут полный кавардак, — пробормотал он, собирая грязное белье в охапку и засовывая под кровать. — Жить с Вивом все равно что жить с хорьком.

Ориел моргнула, удивленная сравнением, потом кивком указала на чайник.

— Кипит.

Кир заварил чай, протянул ей кружку и сел на кровать напротив, прислонившись к побеленной стене и внимательно разглядывая Ориел.

— Правда ведь лучше, чем орать друг на друга? — спросила она, отпивая глоток чая. Сморщив нос, она потребовала сахар.

Кир насыпал ей две ложки и вернулся на свое место на противоположной кровати. Он знал, чем это все грозит, и собирался свести опасность до минимума.

— Во всяком случае менее болезненно, — согласился он, осторожно потирая щеку.

— Ох, Кир, прости, — мягко попросила она, поставила кружку и встала на колени перед ним. — Болит? — спросила она, осторожно касаясь пальцами челюсти. Она почувствовала щетину — кончикам пальцев стало щекотно.

Кир пожал плечами и неловко отстранился.