Судьбы и сердца

Я кладу на дорогу букет цветов

В честь друзей, чьих уже не услышать слов

И кто нынешний праздник не встретит с нами.

День Победы! Он замер на кораблях,

Он над чашею вечное вскинул пламя,

Он грохочет и бьется в людских сердцах,

Опаляет нас песней, звенит в стихах,

Полыхает плакатами и цветами.

На бульварах деревья равняют строй.

Все сегодня багровое и голубое.

Севастополь, могучий орел! Герой!

Двести лет ты стоишь над морской волной,

Наше счастье и мир заслонив собою!

А когда вдоль проспектов и площадей

Ветераны идут, сединой сверкая,

Им навстречу протягивают детей,

Люди плачут, смеются, и я светлей

Ни улыбок, ни слез на земле не знаю!

От объятий друзей, от приветствий женщин,

От цветов и сияния детских глаз

Нет, наверно, счастливее их сейчас!

Но безжалостно время. И всякий раз

Приезжает сюда их все меньше и меньше…

Да, все меньше и меньше. И час пробьет,

А ведь это случится же поздно иль рано,

Что когда-нибудь праздник сюда придет,

Но уже без единого ветерана…

Только нам ли искать трагедийных слов,

Если жизнь торжествует и ввысь вздымается,

Если песня отцовская продолжается

И вливается в песнь боевых сынов!

Если свято страну свою берегут

Честь и Мужество с Верою дерзновенной,

Если гордый, торжественный наш салют,

Утверждающий мир, красоту и труд,

Затмевает сияние звезд вселенной,

Значит, стужи — пустяк и года — ерунда!

Значит, будут цветам улыбаться люди,

Значит, счастье, как свет, будет жить всегда

И конца ему в мире уже не будет!

ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЯ

Гроза фиолетовым языком

Лижет с шипеньем мокрые тучи.

И кулаком стопудовым гром

Струи, звенящие серебром,

Вбивает в газоны, сады и кручи.

И в шуме пенистой кутерьмы

С крыш, словно с гор, тугие потоки

Смывают в звонкие водостоки

Остатки холода и зимы.

Но ветер уж вбил упругие клинья

В сплетения туч. И усталый гром

С ворчаньем прячется под мостом,

А небо смеется умытой синью.

В лужах здания колыхаются,

Смешные, раскосые, как японцы.

Падают капли. И каждая кажется

Крохотным, с неба летящим солнцем.

Рухлядь выносится с чердаков,

Забор покрывается свежей краской,

Вскрываются окна, летит замазка.

Пыль выбивается из ковров.

Весна даже с душ шелуху снимает

И горечь, и злость, что темны, как ночь,

Мир будто кожу сейчас меняет.

В нем все хорошее прорастает,

А все, что не нужно, долой и прочь!

И в этой солнечной карусели

Ветер мне крикнул, замедлив бег:

— Что же ты, что же ты в самом деле,

В щебете птичьем, в звоне капели

О чем пригорюнился, человек?!

О чем? И действительно, я ли это?

Так ли я в прошлые зимы жил?

С теми ли спорил порой до рассвета?

С теми ли сердце свое делил?

А радость-то — вот она — рядом носится,

Скворцом заливается на окне.

Она одобряет, смеется, просится:

— Брось ерунду и шагни ко мне!

И я (наплевать, если будет странным)

Почти по-мальчишески хохочу.

Я верю! И жить в холодах туманных,

Средь дел нелепых и слов обманных.

Хоть режьте, не буду и не хочу!

Ты слышишь, весна? С непогодой — точка!

А вот будто кто-то разбил ледок, —

Это в душе моей лопнула почка,

И к солнцу выпрямился росток.

Весна! Горделивые свечи сирени,

Солнечный сноп посреди двора,

Пора пробуждений и обновлений —

Великолепнейшая пора!

МАЛЕНЬКИЕ ЛЮДИ

Цветистая афиша возвещает

О том, что в летнем цирке в третий раз

С большим аттракционом выступает

Джаз лилипутов — «Театральный джаз»!

А кроме них, указано в программе,

Веселый ас — медведь-парашютист,

Жонглеры-обезьяны с обручами

И смелый гонщик — волк-мотоциклист,

Обиднейшее слово — «лилипуты»,

Как будто штамп поставили навек.

Как будто все решает рост. Как будто

Перед тобой уже не человек!

Нет, я живу не баснями чужими

И не из ложи цирковой слежу.

Я знаю их обиды, ибо с ними

Не первый год общаюсь и дружу!

Вот и сегодня тоненько звенят

В моей квартире шутки, смех и тосты.

Нет никого «больших», как говорят,

Сегодня здесь лишь «маленькие» гости,

Тут не желанье избежать общенья,

И не стремленье скрыться от людей,

И вовсе не любовь к уединенью —

Тут дело все и проще, и сложней…

Мы часто пониманье проявляем

Там, где порой оно и ни к чему.

Случается, что пьяному в трамвае

Мы, чуть ли уж не место уступая,

Сердечно улыбаемся ему.

А к людям очень маленького роста

И очень уязвимым оттого,

Кому на свете жить не так уж просто,

Нет, кроме любопытства, ничего!

Бегут им вслед на улицах мальчишки:

— Эгей, сюда! Смотрите-ка скорей! —

Ну, хорошо, пусть это ребятишки.

А взрослые! Намного ли мудрей?

Порой, прохожих растолкав упрямо.

И распахнув глазищи-фонари,

Какая-нибудь крашеная дама

Воскликнет вдруг: — Ах, Петя, посмотри!

И, все смекнув, когда-то кто-то где-то

С практично предприимчивой душой

На нездоровом любопытстве этом

Уже устроил бизнес цирковой.

И вот факиры, щурясь плутовато,

Одетых пестро маленьких людей

Под хохот превращают в голубей

И снова извлекают из халата!

И вот уже афиша возвещает

О том, что в летнем цирке в третий раз

С большим аттракционом выступает

Джаз лилипутов — «Театральный джаз»!

И тут нелепы вздохи или лесть.

Мелькают дни, за годом год кружится,

А горькая незримая граница,

К чему лукавить, и была, и есть.

Но сквозь рекламу и накал страстей,

Сквозь любопытство глаз и пустословье

Горят для вас с надеждой и любовью

Большие души «маленьких» людей.