Судьбы иосифлянских пастырей

Близость к Великим Князьям «ударила» по настоятелю пустыни уже в марте 1917 г. Среди братии произошло разделение и 25 монахов с целью «оздоровления атмосферы монастыря» написали на него управляющему епархией епископу Гдовскому Вениамину (Казанскому) фактический донос, объявив в нем о. Сергия «ставленником бывшего Великого Князя Дмитрия Константиновича, митрополита Питирима и Распутина». Поддержанная местной «прогрессивной» интеллигенцией недовольная часть братии в этом обращении из 22 пунктов упрекала, среди прочего, архимандрита в том, что он «заставил всю братию подписать бумагу на преосвященнаго Антонина [Грановского], который 6 лет страдал за свободу в этой святой обители и просился на покой обратно сюда же», т. е. не допустил снова в пустынь одного из будущих «вождей» обновленцев. Неловко и даже стыдно читать сейчас прокламации поддавшейся тогда революционным искушениям части насельников обители.

Сторонники настоятеля в ответ 18 марта напечатали в газете опровержение и послали обер-прокурору Синода письмо, в котором говорилось: «О. Сергий пользуется среди местного населения всеобщим глубоким уважением… имеет строгость, но строгость справедливую… единственно к порядку». После проведенного расследования, показавшего, что строгость архимандрита действительно была справедливой, взбунтовавшейся части братии пришлось покаяться и взять назад свое заявление. Вскоре обе стороны примирились и просили оставить архим. Сергия настоятелем пустыни. 1 мая

1917 г. братия писала обер-прокурору: «Личность архимандрита Сергия нам всем, братии, хорошо известна как человека хорошего и безукоризненного поведения, а, будучи ризничным, благодаря его неусыпным заботам об обители, им сделано очень много хорошего, как-то: при его содействии была выстроена монастырская каменная больница, произведена реставрация братской трапезы, церкви монастыря украсились разными ценными пополнениями в украшении, а также и св. Престолы, ризница обогатилась весьма ценными богослужебными принадлежностями – словом, архимандрит Сергий своими трудами и заботами сделал для управляемой им обители очень много хорошего и полезного».

В результате о. Сергий был оставлен настоятелем, но для управления пустынью, на основании резолюции архиепископа Вениамина (Казанского) от 13 июня 1917 г., был учрежден Духовный Собор монастыря, состоявший из должностных лиц: настоятеля, наместника, казначея, ризничего и духовника. С этого времени все основные вопросы жизни пустыни решались не одним настоятелем, а Духовным Собором. С 16 по 23 июля 1917 г. архимандрит Сергий был командирован на Всероссийский съезд представителей монастырской братии в Сергиев Посад[161].

Октябрьскую революцию о. Сергий, по его словам, «воспринял как тягчайшее бедствие для страны, означающее безвозвратную гибель прежней России». Вскоре начались притеснения пустыни со стороны новых властей. Так, например, на заседании Петроградского Епархиального совета от 30–31 июля 1918 г. был заслушан рапорт архим. Сергия о самовольном отобрании у монастыря Стрельнинским советом рабочих и красноармейских депутатов конной косилки. В принятом тогда же решении говорилось: просить епархиального комиссара И. Ковшарова (расстрелянного в 1922 г. мученика) возбудить ходатайство перед советской властью о возвращении ее. Однако подобные прошения, как правило, успеха не имели.

Во второй половине 1918 г. – начале 1919 гг. те из Великих Князей – духовных детей архим. Сергия, кто сразу же после революции не покинул Россию, были убиты большевиками. Так, 18 июля

1918 г. в лесу близ Верхне-Синячихинского завода в 11 верстах от г. Алапаевска Пермской губернии погибли Великие Князья Игорь Константинович, Константин Константинович (младший) и последний владелец Павловского дворца Иван Константинович, а 23 января 1919 г. во дворе Петропавловской крепости Петрограда был расстрелян особенно близкий о. Сергию Великий Князь Димитрий Константинович.

В условиях начавшихся гонений и безбожной пропаганды вновь появились разногласия среди братии и нарушения монастырской дисциплины. Видя это, епархиальное начальство писало в пустынь в 1918 г.: «В настоящее время братия св. обители должна усугубить молитву и свой труд, а особенно хранить единение в союзе и являть свое послушание к распоряжению духовной власти и своему настоятелю»[162].

В начале 1919 г. насельники пустыни все-таки изгнали строгого настоятеля, и 17 февраля он подал прошение на имя Петроградского митрополита Вениамина: «Вследствие насильственного отстранения моего от должности настоятеля Троице-Сергиевой пустыни, с запрещением проживания в оной я остался в самом тяжелом и затруднительном положении. Не имея где голову преклонить и надеясь на любвеобильное сердце Вашего Высокопреосвященства, со дерзновением прибегаю к стопам Вашим, Всеблагостный наш Владыко, и смиренно прошу зачислить меня для временного проживания в Александро-Невскую Лавру»[163].