Судьбы иосифлянских пастырей

Для верующего все это не только не является радостью, а наоборот — великой скорбью. Конечно, защитники митрополита Сергия скажут, что мы слишком строги в данном случае и придаем слишком большое значение словам, м. Сергий не хотел того сказать. Да, я уверен, что м. Сергий не разделяет большевистских взглядов в отношении веры, но ведь каждый от слов своих осудится. Сердцем веруется в правду и устами исповедуется во Спасение. Лицу, стоящему во главе Церкви, неприлично говорить одно, а в мыслях держать другое, тем более делать это от имени Церкви.

Слова его являются соблазном для малых сих, они своим одобрением большевизма толкают их на тот же путь безразличного отношения к словесному отречению от веры, а может быть к явному сочувствию большевистскому мировоззрению.

Как уже раскрыто выше, никто не оправдается тем, что это отречение только на словах, а не на деле. Словами: «Кто отречется от Меня пред человеками, от того отрекусь и Я пред Отцем Моим Небесным», — Спаситель закрыл нам все пути к оправданию и что Он словесное отречение считает совершенным отречением и такого не считает уже Своим учеником, Своим последователем; следовательно — извергнутым из Его Церкви. Пусть не стараются оправдываться сторонники митрополита Сергия и тем, что выражение Декларации: «…ваши радости — наши радости», — не относится к идеологии большевизма, а к радостям нашего Отечества, которое у нас общее с большевизмом и радости которого, его процветание и мощь, должны быть и радостями верующих. Но так ли это? Что значит «процветание» отечества русского, управляемого большевизмом, как не усиление и укоренение тех же идей безбожия и вражды к Церкви, ея уничтожение? Что мы и наблюдаем. С укреплением большевистской власти существование Церкви становится почти невозможным, и как бы мы не толковали это выражение Декларации, оно есть отречение от веры.

Можно ли истинно верующему разделять эти мысли, выраженные в Декларации? Дальнейшим этапом и в то же время прямым следствием Декларации, вытекающим из нея логически и тем подтверждающим наше мнение — есть признание большевистского мировоззрения, является введенное митрополитом Сергием в Церкви поминовение власти. И у обновленчества, и у григорианства поминовение власти давно уже введено за богослужением — как прямой результат признания ими большевизма, законности и справедливости соц. революции. Молитва Церкви совершается или об утверждении и развитии чего-либо, что она считает своим идеалом; или же о прекращении того, что она считает злом.

Поэтому, молясь о власти, она или признает, что она в своих стремлениях является по существу доброй и потому заслуживает молитвы, дабы она укреплялась как начало, способствующее развитию добра, или же, если не признает ея доброй, должна молиться о прекращении ея влияния или обращении ея в сторону Истины и добра. Это в формуле поминовения должно быть выражено ясно и вполне определенно, чтобы не ввести верующих в заблуждение и соблазн. К сожалению, формула поминовения, введенная м. Сергием, заимствованная у обновленчества или григорианства, как раз этой точности и определенности в себе не содержит. Формула эта выражена так: «…еще молимся о стране нашей и властех ея, да тихое безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте…» Эту формулу можно понимать и так, и эдак, так как она введена по требованию власти, то, конечно, она есть стремление показать пред ними сочувствие к ним и их признание, иначе она была бы отвергнута властью, как ее дискредитирующая.

Следовательно, эту молитву о власти можно признать молитвой положительной, т. е. молитвой о том, что Церковь одобряет и считает по существу добрым. Но тогда она одобряет большевизм и его идеологию, а следовательно, отрекается от своей, ибо та и другая друг другу противоположны; что именно поминовение — есть одобрение, а не отвержение большевизма — это само собой ясно, потому что оно есть следствие Декларации, которая, в сущности, является документом признания Церковью большевизма. Но так как совесть издавших Декларацию и введших поминовение власти в Церкви не мирится с положительной молитвой о ней, как начале отрицательном в мире, то для себя и для верующих оставляется лазейка, что они молятся о прекращении зла, когда добавляют: «…да тихое безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте». Но уже мы говорили, что такие недомолвки недопустимы в Церкви. Церковь свята, и нет в ней никакой погрешности. Риза ее должна быть чистой, кристальной. Между тем, двусмысленность, сознательно допускаемая, — есть обман и ложь, что Церкви никак не свойственно. Это налагает пятно на ея святость. Конечно, это пятно ложится не на Церковь, которая не допускает никакой лжи, даже ее запрещает, хотя бы она была только недоговоренностью. Это ясно из приведенных выше слов Спасителя об отречении от Него пред человеками, [это пятно ложится] на лиц, допускающих такую ложь. И они, чтобы не осквернить Тела Церкви, должны быть из нея, если не покаются, извергнуты.