Судьбы иосифлянских пастырей

24 ноября епископ Гдовский присутствовал на первом собрании руководителей оппозиционеров на квартире прот. Феодора Андреева, а через несколько дней уже на квартире Владыки Димитрия был заслушан текст обращения к митр. Сергию, который устроил далеко не всех. После бурной дискуссии на этом собрании было решено написать три новых послания к Заместителю Местоблюстителя с критикой курса его церковной политики. Одно из них — от шести викариев Ленинградской епархии, в числе других архиереев, подписал еп. Димитрий. Он же возглавил и знаменитую делегацию представителей духовенства и мирян северной столицы к митр. Сергию. Однако двухчасовая беседа с Заместителем Местоблюстителя 12 декабря не принесла желаемых результатов. Вот как рассказывал об обращении Владыки Димитрия к митр. Сергию участник этой беседы: «Епископ Димитрий, семидесятилетний старец, пал перед митрополитом на колени и со слезами в глазах сказал: „Владыко, во время моей хиротонии Вы сказали мне, чтобы я был верен Православной Церкви и в случае необходимости готов был и жизнь свою отдать за Христа. А Вы Вашей Декларацией вместо пути Голгофы предлагаете встать на путь сотрудничества с богоборческой властью, гонящей и хулящей Христа“. Но убедить митрополита сойти с пути компромиссной легализации Церкви и встать на путь Голгофы Владыке не удалось»[110].

Тяжело было епископу порывать с хиротонисавшим его архиереем, но религиозная совесть все же побудила его после возвращения из Москвы, взяв на себя инициативу, подписать 26 декабря вместе с еп. Сергием (Дружининым) акт отхода от Заместителя Местоблюстителя. В этот день еп. Димитрий на своей квартире объявил еп. Николаю (Ярушевичу) о том, что он и его единомышленники порывают молитвенное общение с митр. Сергием.

Вскоре после оглашения акта отхода в кафедральном соборе Воскресения Христова еп. Димитрий написал письмо духовенству ст. Сиверская (расположенной вблизи г. Гатчина) с обоснованием своего шага: «Вас смущает прежде всего то, что мы так долго не пор[ы]вали канонического общения с митрополитом Сергием, хотя и послание его, и дело митрополита Иосифа давно уже были перед нашими глазами. На сие ответствую так: последнее представлялось нам первоначально одним из обычных даже для Патриарха подтверждений о невмешательстве Церкви в дела гражданские. И нам пришлось изменить отношение к нему лишь тогда, когда обнаружилось, что послание начинает оказывать сильное влияние и на дела чисто церковные и искажать не только канонически, но даже и догматически лицо Церкви. Плоды его выявились не сразу, а самые крупные из них, по крайней мере, до сего времени, отразившиеся и в нашей епархии, следующие:

1. Закрепление Временного Синода, который, в сущности, не Синод, так как не представительствует совершенно лица Русской Церкви, а простая канцелярия, каковой первоначально представил его митрополит Сергий, закрепление его в качестве соуправляющего Заместителю органа, без которого уже ни одно решение не исходит от митрополита Сергия, что является незаконным и самочинным действием. Искажен самый патриарший образ управления Церковью.

2. Одновременно с таким самоограничением митрополита в своих правах является требование возносить имя его вместе с Местоблюстителем митрополитом Петром, что еще более искажает единоличную форму правления Церковью, установленную Собором 1917–1918 гг., да и вообще противно духу Св. Церкви, никогда не допускавшей на одно епископское место двух соуправителей или хотя бы именования двух имен с одинаковым значением.

3. Также незаконно и объясняемое, по словам митрополита Сергия, лишь гражданскими причинами массовое (до 40 случаев) перемещение епархиальных епископов.

4. Такую же цель принизить значение епископа для епархии имеют и учрежденные ныне епархиальные советы, под надзор которых будет попадать каждый вновь назначенный на епархию епископ.

5. Незаконно и требование, обращенное митрополитом Сергием к русским православным людям, помимо отношения внешней подчиненности к гражданской власти, которую они доблестно являли в течение десяти лет, не нарушая гражданского мира и не восставая против законов страны, не противоречащих христианской совести, — незаконное требование от них и внутреннего признания существующего строя, и общности, и радости, и печали с людьми, совершенно чуждыми и враждебными Церкви.

Таковы первые плоды, возросшие на почве послания; другие подрастают еще, и о них говорить преждевременно, но и явившихся оказалось достаточно для того, чтобы поставить пред совестью вопрос о дальнейшем отношении к митрополиту Сергию и его делу»[111].