Судьбы иосифлянских пастырей

Правда, это покаяние было уловкой, вырванной у Владыки истязаниями. Еп. Алексий не мог знать, что пребывавший с ним в одной камере священник Василий Кравцов был завербован ОГПУ и с марта 1932 г. под кличкой «Мартов» работал на «органы». 27 декабря осведомитель «Мартов» доносил: «Епископ говорит, что это раскаяние не от души, что все написанное есть ложь, но да будет, мол, ложь во спасение. Он сильно боится, что это раскаяние будет обнародовано, и, утешая себя, говорит, что народ, а тем более, кто меня хорошо знает, этому не поверят. Это раскаяние служило, как он говорит, для меня маневром, я хотел при помощи его прекратить следствие свое и также следствие вас всех». А 28 декабря еп. Алексий, по словам «Мартова», в камере заявил ему: «Они хотят при моей помощи ликвидировать… истинное православное течение; этого я никогда не сделаю, хотя бы они и пугали меня смертью. Я готов помереть за святую церковь с чистой совестью»[237].

Обвинительное заключение по данному делу, от 5 марта 1933 г., было составлено на 75 человек. Постановлением Коллегии ОГПУ от 28 марта 56 человек приговорили к разным срокам заключения. Другим постановлением Коллегии ОГПУ от 2 апреля 1933 г. были приговорены 19 человек: пятеро — иеромонах Вассиан (Молодцкой), иеродиакон Варсонофий (Фурсов), священник Димитрий Загуменных, священник Александр Дубинин и мирянин Ф. П. Лузганов — к высшей мере наказания, остальные — к разным срокам заключения. Постановлением Коллегии ОГПУ в конце апреля 1933 г. высшая мера была заменена осужденным на 10 лет заключения.

Подписав угодные органам следствия протоколы о деятельности церковно-монархической организации и ее составе, еп. Алексий избежал нового лагерного срока. 12 марта его перевезли в Москву и заключили в «знакомую» Бутырскую тюрьму. 2 апреля дело в отношении епископа было прекращено, и 11 апреля принято постановление отправить его ближайшим этапом в Соловецкий лагерь на острова для отбывания наказания, вынесенного Коллегией ОГПУ 3 сентября 1931 г.

В конце апреля 1933 г. Владыка Алексий вновь прибыл на Соловки, где на него продолжили собирать досье. Осведомитель «Звезда», как и раньше, информировал администрацию, что епископ пользуется почетом и уважением со стороны заключенных, в особенности духовенства[238]. Вместе с Владыкой отбывали срок заключения и некоторые его сподвижники.

Сохранились воспоминания о пребывании «буевцев» в Соловецком лагере. Так, бывший узник Соловков академик Д. С. Лихачев писал об общем духовнике иосифлян в лагере прот. Николае Пискановском: «Светлым человеком был… о. Николай Пискановский… Его нельзя было назвать веселым, но всегда в самых тяжких обстоятельствах он излучал внутреннее спокойствие. Я не помню его смеющимся или улыбающимся, но всегда встреча с ним была какой-то утешительной… У о. Николая был антиминс, и он шепотом совершал литургию в 6-й („священнической“) роте… О. Николай знал, что его жену также арестовали, и очень беспокоился о детях: что, если возьмут в детдом и воспитают атеистами? И вот однажды, когда его вывозили из лагеря, в Кемперпункте он стоял в мужской очереди за кипятком. С другого конца к этому же крану подходила женская очередь. Когда о. Николай подошел к крану, он увидел у крана свою жену. Их заслонили заключенные (разговаривать мужчинам с женщинами было строго запрещено) и о. Николай узнал радостную для него весть — детей взяли верующие знакомые… Жизнь о. Николая была сплошным мучением, а может быть, и мученичеством»[239]. Умер о. Николай Пискановский в середине 1930-х гг. уже в ссылке в Архангельске от туберкулеза.

Осенью 1937 г. еп. Алексий, работавший в это время в лагерном деревополировочном цехе, был взят под стражу. Соловецкий лагерь в это время подлежал ликвидации, большинство его узников перевели в другие места заключения, а около полутора тысяч, казавшихся властям особенно опасными, решили уничтожить. Владыка Алексий был приговорен к высшей мере наказания постановлением Особой Тройки Управления НКВД по Ленинградской области от 9 октября 1937 г. и 3 ноября расстрелян вместе с группой других узников Соловков. Несколько десятилетий место расстрела и захоронения новомучеников было неизвестно. Еще в середине 1990-х гг. в научных публикациях говорилось, что это произошло на Большом Соловецком острове[240]. Лишь несколько лет назад в результате архивных поисков и раскопок научно-информационного центра «Мемориал» (Санкт-Петербург) и карельских краеведов удалось установить, что епископ Алексий и другие соловецкие узники были расстреляны и похоронены в урочище Сандормох вблизи г. Медвежьегорска в Карелии. В настоящее время на этом месте построена и освящена церковь, воздвигнут мемориальный комплекс и ежегодно отмечается дата гибели новомучеников.

Епископ Яранский Нектарий (Трезвинский)