Судьбы изменчивые лики

Анна перевернула его жизнь. В этой девушке не было хитрости, корысти, расчета, но была такая искренность. При всей видимой неприступности она была так доступна и понятна. Она поверила ему и, видимо, поэтому распахнула перед ним свою душу. Казимир впервые в жизни стал ощущать и свою душу, открывать новое в себе самом. Оказалось, в нем было много ранее не известного. Он переживал, но это были совсем другие переживания. Он волновался, но это было совсем иное волнение. Он знал, что сейчас распахнется калитка и выбежит она, его Анна, их соединит страсть, тоже доселе неведомое для него чувство. Они выходили в дюны в лучах июльского солнца. Земная нега раскрывала объятия для неги людской, а когда угасали страсти, как приятно было засыпать в объятиях Анны и как всегда не хотелось пробуждаться ото сна, чтобы опять погрузиться в реальность, в те проблемы, которые надо было решать.

Казимир все откладывал и откладывал объяснение с родителями. Они уже начали замечать перемены, которые происходили с ним в последнее время. Он не мог больше, как раньше, говорить о Марте. Это было неприкрытое раздражение, которое вызывало такое же неприкрытое раздражение родителей. Он даже не мог больше поддерживать разговор о только что закончившихся работах на вилле, наделавшей столько шума на побережье и названной в честь его будущей супруги «Марта», — подарок к их свадьбе.

Он должен был объясниться с Анной, рассказать ей о тех обстоятельствах, которые могут осложнить их отношения и даже будущее. Казимиру было хорошо как никогда в жизни, и пока ничего не хотелось менять. Успокаивала надежда на то, что Анна была из известного финско-эстонского рода Одингов, обедневшего, утратившего свое былое влияние в обществе, но все еще почитаемого. Несмотря на очень скромное, по меркам его окружения, состояние, в семье трудились все, работая на то, чтобы вернуть былую значимость. За это их уважали, хотя и не звали на собрания местной знати, где решались важные проблемы значимых людей. Эти обстоятельства, по мнению Казимира, могли смягчить гнев его родителей. Анна же была еще так молода, что эти проблемы были далеки от нее и, скорее всего, просто не понятны. Казимир даже не представлял, как подступиться к этому разговору. Он знал, что сейчас откроет глаза и увидит склонившуюся над ним Анну, ее зелено-голубые глаза, ее манящую улыбку. Он знал, что она накроет его своим прохладным телом и страсть поглотит их вновь.

Кругом уже бурлили предвоенные страсти. Казалось, что все от мала до велика были заражены политикой. Споры простых людей, официальные дискуссии о будущем этой маленькой уютной страны были не шуточными. Даже здесь, на побережье, где всегда царила атмосфера фривольности, во всем чувствовалось напряжение. За кружкой традиционного пива или же чашечкой кофе, которая раньше располагала к интимности, во время морских прогулок, везде говорили о политике. И, пожалуй, как нигде, именно здесь ощущалось, как расколото общество. Одни ругали Советы, видели в них реальную угрозу для страны, полушепотом рассказывали о массовых арестах, уничтожении большого количества людей в России. Вспоминали родственников и земляков, которые увлеклись коммунизмом, а в конечном итоге попали под нож сталинских репрессий. Это звучало как назидание тем, кто сочувствовал Советам. Многие же не верили тому, что говорили обо всех ужасах режима, считали, что это очередная буржуазная «агитка» и видели в новой власти большевиков реальный шаг к созданию свободного общества, где все равны. Для простых, неимущих людей это была надежда изменить жизнь к лучшему, получить образование, что называется, выбиться в люди.

Нешуточные страсти разгорались и в высшем обществе. Все понимали, что Германия рано или поздно нападет на Россию, а их страна, как не раз бывало в истории, окажется между противоборствующими сторонами. Ничего хорошего это не предвещало. По сути, та же война, противостояние людей. Только вот с жертвами, кровавым исходом или нет? Это был вопрос обстоятельств. Все произойти могло уже в обозримом будущем.

Основная масса буржуа заблаговременно готовилась к отъезду из страны, потихоньку распродавалось имущество. По мере нарастания напряженности в обществе недвижимость падала в цене. Поэтому многие запасались бесчисленными бумагами о землевладении, праве на собственность, движимое и недвижимое имущество. Это давало надежду на то, что если не удастся сохранить состояние, то во всяком случае при новом режиме или же в случае эмиграции можно будет когда-нибудь предъявить свои законные права на свою собственность.