Судьбы, как есть

Уже возвращаясь с рыбалки на машине Евгения и мотоцикле Николая с хорошим уловом и прекрасным настроением от той красоты природы, журчания воды на перекатах, сумасшедшего, просто постоянного клева рыбы, Артем вспомнил Москву. Что там по обыскам у Турдыева и Ашотова? Он представил ту жару, которую испытывали в Москве те, у кого не было ни вентилятора, ни кондиционера, и, что характерно, цена на эти приборы выросла в 5-10 раз. Это не государство, это какой-то беспредел. Бедная, бедная Людмила, как она там выживает вместе с Джеммой. А тут на Сахалине красота, светит яркое солнце, легкий ветерок с моря проплывает по распадку к Камышовому хребту. Артем бывал на хребте не раз, и, действительно, там, среди тайги, каменистых хребтов растет камыш, настоящий. Камыш, правда, не выше метра, и там, где он густо разросся по плантациям в распадках и горного массива, не поют птички, не встречается ни заяц, ни коза. Медведь, и тот в этих местах только берлогу может себе организовать на зиму, но и он тоже не любит, видимо, ходить по жесткому, порой колющемуся настилу над землей. Правда, от охотников такие кущи — настоящее спасение. Поэтому те, кто когда-то назвал хребет Сахалина Камышовым, были абсолютно правы.

Прошла неделя, а обысков так и нет. Вечером, поднявшись на сопку метров на десять выше домов, Артем снова связался со Стариковым, который заверил, что волноваться нет смысла, все идет по плану.

Артем не стал высказывать своего сомнения, «завтраками» его кормят уже четвертую неделю. Благо, провели следственный эксперимент с Мормурадовым в квартире — это уже что-то. Мормурадов все основные действия по убийству валил на Гарисова. По приезду Артема ждала диктофонная запись и фотографии. Запись сделана без ведома следователя. Александр Кошевой под видом смотрителя за квартирой подослал надежного человека, который помимо записи на диктофон, по полной, готов доложить, как все происходило при допросе подозреваемого на месте преступления.

В целом Артем был доволен этим, ведь больше года Мормурадов не давал никаких показаний и нигде не ставил своей подписи. То, что проделал с ним Гусев, дало свои плоды. Мормурадов стал понимать, что с ним в встречала-! и базар никто играть теперь не будут, Гусев держал свое слово, и когда Мормурадова перевели в одну из самых дальних камер и где контингент принял его неласково из-за убийства ребенка, а наоборот, отправил чалиться у параши, то на следующий день он стал умолять Гусева о переводе его обратно, и он готов идти на явку с повинной.

Боже мой, сколько раз об этом говорил Шмелев следователю Ковердову. Да что там говорить, если опера ему подчинялись только на бумаге, а так ими руководил полковник Щукин, а с его амбициями западло возиться с каким-то там мокрушником и насильником, ему тогда было западло понять состояние полковника Шмелева, его огромное и вечное теперь горе.

В Бутырке не смогли найти способы заставить говорить Мормурадова, но как выяснил Гусев, через знакомых своего друга, работающих в оперативном отделе Бутырки, что делу Карделли никто не придавал важного значения. Сидел Мормурадов за грабеж с убийством и все. Оперативники не могли или просто не хотели использовать накопленный годами опыт оказания помощи в расследовании преступлений офицерами оперативного отделения в Бутырке. Никто из оперов не захотел рассказать ту страшную беду, которая постигла Шмелева. Никакого сочувствия, никакого понимания в том, что Мормурадов должен рассказать, как дело было, или хотя бы начать давать нормальные показания, а не то, что он просил дать ему 17 тысяч рублей одного из оперативников, чтобы отдать, якобы, долг сокамерникам за телефонные переговоры.

— Дадите деньги, может быть, я что-нибудь и расскажу. Снимайте с меня изнасилование, и я расскажу, как убили Карделли Тьерри. Верней, кто это мог сделать. Я вообще-то не насиловал, все было по согласию, и был я в презервативе. Врут все эксперты ваши, подтасовка фактов, никого я не убивал, телефон взял, так как увидел дым в квартире, заглянул, а там, на полке телефон лежал, ну, я его и забрал, прикрыл дверь и бегом вниз, чтоб менты не прихватили, — врал и изворачивался наглый и жестокий убийца.