Судьбы, как есть

А Витька помнит, как его отсылали на лодке подальше от катера, когда он учился играть. Но слух-то у него хоть куда. Пойдет в клуб зимой, посмотрит какой-нибудь фильм, а раньше в фильмах всегда хорошие песни были. Придет домой, возьмет гармонь и через полчаса: «Нате вам наше с кисточкой!» — почти один в один и изобразит мелодию. Слух — это великое дело. А ему Богом он был дан. Хоть в Бога мало уже кто верил, но и в партию Виктор не верил. Какая это партия, коль своих забирает, и привет. А он рос без отца. А ей, этой партии, плевать, как они с матерью и сестренкой одни выживали.

Зарабатывал Витя Шмелев хорошо в навигацию, хуже зимой. Делился деньгами с матерью. Правда, живет он последнее время в общежитии моряков в порту.

Мать все-таки вышла замуж за Козыриса, и он забрал ее в Александровск. Вера, его сестра жила пока в Мгачах. Виктор, как приехал первый раз к Козырису, так и обомлел, увидев его детей, а их было трое, и все погодки. Старшему Николаю было пять лет, Владимиру четыре и девочке Ольге три годика. Понял тогда Виктор, что мама влезла в такую семейную кабалу, что ему уже было не до шуток. Хватит ли у нее здоровья поднять детей и воспитать их? Ведь ей уже за сорок. Но отговаривать не пытался. Ему было очень ее жалко и за ее одиночество, и за то, что будет с ней, с тремя детьми. Дело в том, что жена Николая Козыриса после рождения третьего ребенка умерла, и Козырис остался один. Он долго уговаривал Анну и уговорил. А любит он ее сильно — это сразу бросалось в глаза при их общении.

Мама, мама, как же тебе нелегко с тремя чужими детьми! Только-только своих двоих на ноги поставила, и опять все сначала. «Ох, и герой ты у меня, мама!» — с теплотой о самом любимом человеке подумал Виктор и вспомнил о военных карточках, о воровстве угля с пацанами, о первой детской любви, о драках, где шла улица на улицу, о своем ватажничестве среди пацанов, ночные рыбалки и самое приятное воспоминание — это выпас лошадей в ночном.

Витя посмотрел на часы: — еще только девять утра. Как же еще долго ждать! Анастасия так задела его сердце, так всколыхнула его всего, как штормовая волна корабль, и несет теперь в сладкую пену чего-то необъяснимого и прекрасного. Ее улыбка, умные добрые глаза. А ее простота говорить и уметь слушать. Нет, такой он еще не встречал. И он боялся срыва встречи, боялся ее потерять.

Но ничего тогда не помешало им встретиться и зайти после прогулки к Коноваловым в дом. Мама Насти, Федосья Прокопьевна, встретила очень приветливо и пригласила отведать морячка свеженьких пирожков с молочком. А вот позже, когда Виктор благодарил хозяйку за вкусные пирожки и молоко, в хату вошел отец Анастасии, Иван Анисимович, и был он слегка пьян.

Встретил Иван морячка не очень приветливо. Он видел ночью прошлой, как Настю провожал флотский парень. А утром высказался Анастасии:

— Ты бы, Настя, с моряками не якшалась, а то поматросит и бросит. Ненадежный они народ. Летом в море завсегда, а зимой что с них взять? Вот и выглядывай в окно, жди его. А зимой, на какой попало работе, подрабатывают да водку хлещут. Я, дочка, супротив морячков. А что, прокурор уехал куда, что ли?

— Уехал к матери на материк.

— Вернется, что скажешь? Да ты не скажешь, народ настучит. Вон Авдеевна, мне сегодня раным-рано уже каркнула: «Анастасия что, нового ухажера нашла?». Я ее, конечно, послал далеко. Но ведь на каждый роток не накинешь платок. Конечно, тебе решать, но в дом его пока не води. Поняла?

— Да что уж тут не понять, папа. Ты вот лучше скажи, может так быть? Вчера встретила, а будто всю жизнь его знала. Знаешь, какой он смелый, вчера на танцах нашим поселковым так наподдавал. За дело, конечно.

— Не за дело, наверно, из-за девок, — сказал отец.

— Может быть. Но, а вот встречалась я почти два месяца с Валентином-прокурором, и не екнуло ничего ни при встречах, ни при расставаниях, — и Анастасия сделала паузу, внимательно всматриваясь в лицо отца, и добавила: — Так-то можно или нет?

— Что заладила, можно, не можно. Можно все, лишь бы по-хорошему. А то, что запал, то это серьезно. Я вон Феньку, твою мать, как первый раз на покосе увидел, так и все. Всех баб забыл. Короче, мне в подоле, смотри, не принеси, а то этими же руками зашибу тебя.

— Сама разберусь, не маленькая, — сказала Анастасия, давая этим понять, что нравоучения закончены.

Но после прихода хозяина на столе появилась бутылка водки, грибочки, огурчики и рыбка. Виктор выпил с Иваном Анисимовичем за знакомство, а от второй категорически отказался. Будто почувствовал, что так надо. Иван Анисимович повозмущался немного, сам же выпил еще рюмку водки и, откланявшись, ушел в спальню.

Анастасия и Виктор снова гуляли, но только до 21.30, так как в десять вечера Виктор должен был быть на шхуне. Они болтали ни о чем и обо всем. А, когда расставались снова у моста, Виктор сжал ее ладони в своих и горячо прошептал:

— Настя, я не хочу уходить, мне так с тобой хорошо.

— И мне, — ответила она.

— Ты будешь меня ждать?

— Буду. А вы надолго уходите?

— Кажется, на неделю, — сказал Виктор и поцеловал ее руку.