Судьбы местного значения

– Это сотрудник из МУРа, он в группу при ГБ входит. У них какой-то свой интерес к обстановке на фронтах.

Это заставило комиссара задуматься.

– Товарищ маршал, – обратился к Шапошникову Рябышев. – Тут просьба есть. У меня взводный за все сражение подбил тридцать немецких танков и бронетранспортеров. Подтвержденных. Но в наградной вписали только девять.

– Почему? – удивился Шапошников, а Жуков нахмурился.

– Как мне пояснили в штабе фронта – двадцать один танк был подбит на трофее, что умаляет боеспособность советского оружия.

– Я не в курсе, – сказал Георгий Константинович, когда на него вопросительно посмотрел маршал. – И обязательно с умником или умниками разберусь.

– Уж разберись, голубчик, – кивнул Борис Михайлович. – И пусть о герое вся страна знает! Сколько врагов уничтожили. Вот два героя стоят. Командовали разумно, да так, что гоняли немецких генералов в хвост и гриву, одного так вообще в плен лично взяли.

– Товарищ маршал, – обратился Рябышев, когда Шапошников умолк, – по гибели Гота информация подтвердилась?

– Пока не известно. Но это не у меня надо спрашивать, а у нашей разведки. Вон товарищи из ГБ идут, у них и спросим.

Комиссар ГБ третьего ранга и старший майор первым делом поприветствовали маршала и генерала армии, поздоровались с Рябышевым и Попелем, только потом Меркулов ответил на вопрос:

– По нашим данным, Гот получил тяжелое ранение. Это все, что известно на сегодня.

– Эх, не додавил товарищ Волков этого гада! – посетовал Рябышев.

– Если так смотреть на ситуацию, – пробубнил Попель, – то и мы тоже хороши – Гудериана-то упустили.

При всей серьезности сказанного вышло как-то по-детски уморительно, и стоящие не сдержали улыбок.

– Вы, голубчик, зря утрируете, – сказал Шапошников. – Гудериан сильный тактик, в момент щелочку в наших силах углядел, его не зря сами немцы прозвали Быстрый Гейнц. И насколько мне известна оперативная обстановка на тот момент, шансов парировать удар танковой группы Гудериана практически не было.

– Я дополню, – вмешался Жуков, – на тот момент наши танковые корпуса уже потеряли большую часть техники и личного состава. А Гудериан ударил в стык, собрав в единый кулак всю боеспособную технику. Кроме того, информация о прорыве поступила с запозданием, и быстро перебросить резервы для парирования не вышло.

– Зато замечательно вышло с группой Гота, – улыбнулся Борис Михайлович и, посмотрев на комиссара ГБ третьего ранга и старшего майора, продолжил, сменив тему: – Я хочу воспользоваться моментом, чтобы поблагодарить нашу разведку за своевременную информацию о действиях противника. И Георгий Константинович меня поддержит.

– Поддержу! – кивнул Жуков, при этом несколько загадочно посмотрев на товарищей из ГБ.

Меркулов с Судоплатовым переглянулись. У обоих возникла одинаковая мысль, но озвучивать не стали. Из всех присутствующих настоящий источник знали двое, то есть комиссар ГБ третьего ранга и старший майор, Шапошников частично, а Попель вероятно. Георгий Константинович более чем частично – первичку сводных данных от разведотдела дополнил докладными и рапортами от бригадного комиссара. Логика с интуицией у Жукова на высоте – о многом мог догадаться, недаром глянул с прищуром. Но с начальником Генерального штаба можно поговорить потом, а сейчас имеется срочное дело.

– Мы тоже воспользуемся моментом, – сказал комиссар третьего ранга, – нам надо успеть до начала церемонии награждения приватно побеседовать с товарищем Попелем.

– Только не сватайте Николая Кирилловича к себе, – хмыкнул маршал. – Мы с Георгием Константиновичем первыми предложили бригадному комиссару работу в Генеральном штабе.

Меркулов с Судоплатовым вновь переглянулись.

– Это не нам и не здесь решать, – ответил комиссар ГБ третьего ранга. – Пойдемте, Николай Кириллович, у нас мало времени.

Первым двинулся Меркулов, за ним Попель, следом Судоплатов, явно ощущая пристальный взгляд Жукова.

Не доходя до прохода во Владимирскую залу, Меркулов свернул к дверям, ведущих в аванзал. Сотрудники УКМК НКВД распахнули створки и сразу прикрыли, как троица миновала створ.

– Проходите, Николай Кириллович, садитесь, – сказал комиссар ГБ третьего ранга, показывая в угол залы, где к угловой кушетке, что около каминного окна, приставили обычную кушетку.

Попель сел на угловую, Меркулов с Судоплатовым присели напротив.

– Николай Кириллович, – начал комиссар ГБ третьего ранга, – наше внимание к вам не случайно. Ваша деятельность…

– А что с ней не так? – насторожился Попель.

– Все так, – ответил Судоплатов. – Но изменились вы кардинально.

– Так война, – пожал плечами бригадный комиссар. – Она всех меняет.

– Согласен, но в вашем случае все началось 27 июня, не так ли?

Попель вновь пожал плечами. Напряженность и волнение ему удалось удержать, хотя опытные разведчики заминку заметили сразу.

– То, что произошло с вами 27 июня, очень сильно изменило вас, – произнес Меркулов.

– У вас открылось тактическое и стратегическое мышление, – стал перечислять Судоплатов. – Большая часть запланированных действий танкового сражения, начавшегося под Дубно, исходила от вас.