Судьбы передвижников

Склонность к художественному творчеству Николай Николаевич Ге проявил, ещё будучи гимназистом, но трезвые, рациональные соображения привели его в 1847 году на физико-математическое отделение Киевского, а спустя год – Санкт-Петербургского университетов. К тому времени здесь учился старший брат будущего художника, но помимо этого обстоятельства в имперскую столицу юношу манило желание приблизиться к подлинному, настоящему искусству. Надежды Николая оправдались. Университетские занятия не мешали ему посещать вечерние классы Академии художеств, и в 1850 году Ге делает свой окончательный выбор в пользу академии.

У братьев Ге был ещё родившийся в Киеве единокровный брат Иван. Поначалу Иван Николаевич занимался сельским хозяйством, но после пожара, превратившего родовую усадьбу в пепелище, кардинально сменил род деятельности, обратившись к литературному творчеству. Создание комедий и водевилей успешно сочеталось с театральной критикой и преподаванием на драматических курсах. А когда младший сын художника Николая Ге заразился увлечением дяди и решил стать актёром, Николай Николаевич категорически отверг столь недостойную, по его мнению, будущность для своего наследника.

В художественный мир молодой Николай Николаевич Ге вступил ярым приверженцем творчества Карла Брюллова. Великолепие «Последнего дня Помпеи» служило начинающему живописцу высоким образцом, и в академических работах ученика профессора Петра Васильевича Басина – Николая Ге – явно просматривается подражание стилистике его кумира.

Во время учёбы в Академии художеств Николай снимал квартиру вместе со своим другом – скульптором Пармёном Петровичем Забелло (Забело). Так случилось, что одно из писем сестры Пармёна – Анны, адресованное брату, было прочитано Николаем. Строки, написанные рукой девушки, произвели на молодого человека впечатление серьёзностью и глубиной суждений, и каждое следующее письмо Анны Николай теперь ждал с нетерпением. Забелло это понимал и позволял другу всё более и более очаровываться духовным обликом сестры, так заманчиво проступавшим на листах почтовой бумаги. Ни о чём не подозревавшая Анна коротала свои девичьи дни в родительской усадьбе на Черниговщине и в своих письмах брату обнаруживала столь удивительное единомыслие с Николаем, что Ге вступил в переписку с девушкой и вскоре вознамерился повести её под венец.

В 1856 году Ге женился на своей 24-летней избраннице Анне Петровне Забелло. А получив в 1857-м большую золотую медаль за картину на ветхозаветный сюжет «Аэндорская волшебница вызывает тень Самуила» и звание классного художника 1-й степени, 25-летний выпускник Академии художеств Николай Ге, воспользовавшись правом на заграничное пенсионерство, отправился вместе с женой в Рим, посетив по дороге Мюнхен, Париж и Саксонскую Швейцарию.

Возвышенность итальянского романтизма захватила Николая Ге. Художник создаёт огромное количество эскизов, в которых сюжеты из истории Древнего Рима перемежаются с милой обыденностью бытового жанра. Безмятежность начала новой счастливой жизни и предвкушение будущих свершений водит рукой художника, когда он пишет портреты и переносит на холст прелестные виды местной природы, но и в тех и других можно заметить глубоко запрятанное драматическое начало. Меняется, обретая индивидуальный почерк, живописная манера Ге.

Григорий Мясоедов оставил воспоминания о встречах с семьёй Ге во Флоренции, где в числе многочисленных общих друзей и менее знакомых ему лиц посещал дом супружеской четы. «Всем было ловко благодаря простоте и сердечности, с которой хозяева принимали своих гостей, – сообщает Григорий Григорьевич и продолжает: …у Ге, после искусства, всего более говорилось о политике. Господствующий тон был тон крайнего либерализма, подбитого философией и моралью. Спорили много, спорили с пеной у рта, не жалели ни слов, ни порицаний, ни восторгов, но всё это, не выходя из области пожеланий, кончалось мирным поглощением русского чая». Мясоедов вспоминал увлекательные, окрашенные страстным неравнодушием речи Николая Николаевича, придававшие его «апостольской» тёмно-русой голове необыкновенную выразительность, а ещё, как в разгар дискуссии у Ге «всегда подёргивались вверху мускулы правой стороны носа и щеки», от чего слова художника наливались пущей весомостью.