Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья

Свою карьеру в правительственных учреждениях он делал медленно, несмотря на большие способности. Казалось, Кэрнкросс совсем не продвигается вперед. Конечно, кое-что в нем вызывало у меня досаду. Ну, например, он совсем не слышал на правое ухо. Иногда я забывал об этом, и он, когда мы шли рядом, переходил на правую сторону от меня, чтобы лучше слышать. Отсутствие пунктуальности тоже не вызывало у меня большого энтузиазма. Со всем этим мне пришлось смириться. Труднее всего было слоняться на одном месте в ожидании, когда он появится, делая вид, что разглядываешь витрины. При этом начинает казаться, что все прохожие обращают на тебя внимание.

С Кэрнкроссом я выбирал такие места для встреч, где мог заметить его первым. Например, назначал встречу в каком-нибудь парке и, завидя его входящим в калитку, выходил навстречу. А поздними вечерами, бывало, занимал выжидательную позицию в какой-нибудь темной улочке, ведущей в сторону от ярко освещенного проспекта. Отсюда я мог наблюдать, не идет ли кто за ним. Если «хвоста» не было, то обнаруживал себя. Я совершенно уверен, что он всеми силами старался не слишком опаздывать: не раз видел — бежит трусцой. Он, повторяю, старался.

Документы НАТО были настолько интересны, что КГБ прислал мне из Москвы поздравительную телеграмму. Кэрнкросс снова был в фаворе, и Центр, чтобы упрочить нашу безопасность, поручил мне передать ему деньги для покупки машины. Как я уже говорил, я всегда противился этому, считая, что агентам в оперативной обстановке лучше всего являться на встречу пешком после неторопливой целевой «прогулки», чтобы исключить всякую возможность наружного наблюдения. В Лондоне, с его многочисленными автобусами, подземкой, парками и садами, особенно в «час пик», такую проверку устроить легко. Если вы хорошо знаете город и его просторные окраины, то обязательно заметите «хвост» и не оторветесь от него.

Во всяком случае за Кэрнкроссом никогда не ходили. Но Центр решил купить ему автомобиль, и мне пришлось подчиниться.

Коровин считал это превосходной идеей, как мне кажется, главным образом потому, что она исходила от Москвы.

— Вы только подумайте, Юрий Иванович, какие это дает преимущества! Приедет «Карел» на машине, вы к нему подсядете и, катаясь вместе, можете разговаривать, сколько вам угодно. Или где-нибудь в тихом месте остановитесь, выйдете из машины и продолжите беседу, прохаживаясь пешком. У вас появится столько возможностей, как никогда раньше!

От этой мысли он сам, казалось, приходил в восторг.

Так что деньги я Кэрнкроссу передал и объяснил ему, что думает на этот счет Центр. Он отнесся к нашему предложению безразлично, не как Бёрджесс, за один день превратившийся в энтузиаста-автолюбителя.

Через месяц мы встретились на обычном месте. Кэрнкросс пришел пешком: он еще не купил машину. Шли недели, а автомобиль так и не появлялся. Я молчал. Наконец Кэрнкросс объявил, что дело сделано.

— Нравится вам водить машину?

Молчание.

— Ну так как, нравится?

— Питер, дело в том, что я ни как не могу сдать экзамен на права. Все время проваливаюсь.

— Как? У вас разве нет водительских прав?

— Нет. Все мои попытки заканчиваются неудачей. В голове какая-то каша, все время путаю все эти ручки, кнопки, педали. У меня все получается наоборот.

Прошло много месяцев, прежде чем Джон Кэрнкросс встретился со мной, приехав, наконец, на новой машине. Насколько я помню, это был автомобиль марки «Воксхолл». Я был доволен и сел рядом с ним без особой опаски, полагая, что раз уж ему удалось сдать экзамен, значит, все будет в порядке.

Проехались немного на малой скорости, а затем свернули на широкую улицу с множеством машин. Сидя за рулем, Кэрнкросс волновался. Дурное предзнаменование! Мы доехали до жилой части Вест-Энда, как вдруг на самом оживленном перекрестке машина остановилась, как вкопанная. Кэрнкросс включал и включал стартер — все безрезультатно. На углу улицы стоял полицейский и с интересом наблюдал за этой картиной. Джон стал терять голову, а стартер уже едва вращался. Кончилось тем, что полицейский подошел к нам, сделал Кэрнкроссу знак выйти из машины и обошел вокруг, присматриваясь к ней, как это умеют делать только полицейские. Стараясь сохранять спокойствие, Джон вынул документы и протянул их своему мучителю, а тот, не обратив на них внимания, втиснулся на водительское сидение рядом со мной.

Пока я сидел, окаменевший от ужаса, он внимательно оглядывал приборную доску. Я знал, что если мне придется заговорить, то русский акцент сразу же выдаст меня. Наконец, полицейский дотянулся рукой через мои колени до крайнего левого тумблера и утопил его. Это была ручка подсоса, которую Кэрнкросс забыл убрать. Карбюратор залило бензином. Полицейский подождал минуту-другую и включил зажигание. После нескольких попыток машина ожила, изрыгнув густую тучу черного дыма через выхлопную трубу. Я думал, что моему беспокойству пришел конец, но не тут-то было. Вместо того, чтобы уступить место Кэрнкроссу, полицейский захлопнул дверцу, включил первую скорость и отвел машину к тротуару.