Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве ХХ века – начала XXI века: 1917–2017. Том 1. 1917–1934

Исследователь приводит статистические данные и факты, свидетельствующие о различной активности приходской жизни вологодских храмов в выделяемые ею периоды (1918–1921, 1921–1922, 1922–1924, 1924–1925, 1925–1928, 1929–1930), на протяжении которых продолжала существовать литургическая жизнь церковных общин, и продолжало звучать церковное пение – важная составляющая православного богослужения. Например, «в течение 1920-х годов – как утверждает исследователь – практически каждый городской храм на правом клиросе имел хоры профессиональных певчих под руководством служащего регента» При этом приводятся следующие факты: «Церковные хоры были неотъемлемой частью духовной жизни, как бы ни относились к ним официальные власти» и «в Вологде в эти годы было 800 певчих. Никто не понуждал этих людей к участию в службах, делали они это с любовью и охотой». По свидетельству очевидцев «во второй половине 1920-х годов хоры в городских церквях (Вологды. – Г. Ч.) были очень большие – до 30–40 человек. У каждого регента были свои хористы. В хорах пели верующие всех возрастов: и молодые, и пожилые. Часто устраивали спевки в храме, репетировали и дома. Пели как по нотам, так и без них, учили тех, кто не знал музыкальной грамоты. Хор исполнял многочисленные произведения, среди которых: «Отче наш» Куплевской, «Великое славление» Мясникова, «Верую во Единого Бога-Отца» Лаврова и др. При этом прихожане, хорошо знавшие партии, соборно подпевали». Опираясь на воспоминания очевидцев (протоиерея Алексея Резухина), исследователь отмечает, что «даже в 1930-е годы, несмотря на сложность материального положения, в городских храмах не нарушалась традиция профессионального исполнения церковных песнопений». Разнообразие и сложность исполняемого церковными хорами репертуара свидетельствовали об их достаточно высоком профессиональном уровне, хотя в составе хора пели не только профессионалы, но и любители. Например, отмечается «профессиональное исполнение классических песнопений, таких, как задостойники Турчанинова, «Тебе, Бога, хвалим» Бортнянского, «Покаяние» Веделя, «С нами Бог» Архангельского, большое и малое «Великое славословие» Велеумова и многое другое, очень значительное в церковной хоровой музыке» [7, с. 108–110].

На примере Вологды мы видим, что церковно-приходская активность могла сохраняться в данный период на протяжении достаточно долгого времени, включая публичные формы её проявления: общегородские и приходские крестные ходы. Лишь к 1929 – началу 1930 года последовало массовое закрытие храмов в Вологде: за 15 месяцев были закрыты 32 храма и запрещён колокольный звон. Таким образом, история одной епархии или одной церковной общины, с одной стороны, была частью всеобщей истории страны и в ней отражались все тяготы и невзгоды всеобщей политики взаимоотношений церкви и государства, а с другой – в её судьбе большую роль играли особенности собственной церковной жизни, сложившиеся местные традиции и обычаи. Преломление их через призму всеобщей истории давало в каждой отдельной ситуации (что мы видим в случае Вологды) свои результаты.

Говоря о судьбе русского церковного пения в период революционных потрясений, невозможно умолчать о петербургской Капелле, как невозможно не коснуться и московского Синодального хора. Бывшему царскому хору – Придворной певческой капелле – была уготована особая судьба. Как известно, на протяжении веков Капелла была законодателем и центром церковного пения в России и обладала монополией на различные области церковно-певческой культуры: исполнительство, композиторское творчество, образование, книжное и нотное издательство. Наряду с московским Синодальным хором и Синодальным училищем, несколько потеснившим монополию Капеллы в конце XIX-начале XX вв., великая миссия обоих хоров в создании высочайшего уровня исполнительского стиля русского церковного пения общепризнанна. В 1917 г. сохранение их высочайшей исполнительской культуры осознавалось как церковными, так и светскими кругами, как старой, так и новой властью. В августе 1918 г. постановлением Наркомпроса петербургская Капелла и московский Синодальный хор были переименованы в Петроградскую и Московскую (соответственно) народные хоровые академии, возглавить которые было поручено А. Д. Кастальскому. Расформированная вскоре Московская хоровая академия вошла в состав Московской консерватории и Государственного хора. В то же время Петроградская академия, переименованная в 1922 г. в Государственную академическую капеллу, успешно продолжала свою деятельность.