Судьбы Серапионов

20 июня 1924 г. Е. Полонская, как бы уточняя этот план, писала отцу Лунца: «Мы решили издать осенью две книги, посвященные его памяти: 1. Книгу статей о Леве, в которую войдут статьи Горького, Замятина, Чуковского, Шкловского и всех серапионовых братьев. 2. Книгу, составленную из всех имеющихся на руках произведений Левы, как напечатанных, так и ненапечатанных». 21 июня М. Горький в письме Каверину написал: «Да, Лунца страшно жалко… Необходимо собрать и издать все написанное им»[616], а 6 июля он сообщил Федину, что не смог написать о Лунце: «Я уже пробовал сделать это, но — не сумел. Не вышло»[617]. «Жалко, что вы не можете написать о Лунце, — отвечал ему Федин 16 июля. — Мы собираемся выпустить небольшой сборник статей о нем, чтобы отметить его значение для молодой — „начинающей“ — русской литературы. Ваша статья предназначалась для этого сборника»[618].

Горький, тем не менее, статью «Памяти Л. Лунца» написал и напечатал ее в альманахе «Беседа», который издавал в Берлине вместе с В. Ф. Ходасевичем («В кружке „Серапионовых братьев“, — писал Горький в этой статье, — Лев Лунц был общим любимцем. Остроумный, дерзкий на словах, он являлся чудесным товарищем, он умел любить <…> Лев Лунц был одним из тех, кто думает о друге больше, чем о себе»[619]). Горьковская «Беседа» напечатала трагедию Лунца «Вне закона» (№ 1, май — июнь 1923), пьесу «Город Правды» (№ 5, 1924), статью «На Запад!» (№ 3, 1923), но к распространению в СССР «Беседа» была решением Главлита строжайше запрещена[620].

Прошла осень 1924 года, а книга Лунца не вышла, хотя потребность в ней вызывалась не одной только справедливостью. Весной 1925 года, обращаясь к покойному Лунцу, Юрий Тынянов писал: «Милый мой, вы уже год лежите на Гамбургском кладбище, — что осталось от вашей кудрявой, умной головы? — Но вы все-таки живее, чем добрая половина нашей литературы и литературной науки… Как вы нужны со своим верным взглядом, добрый мой друг, при возникновении этой срединной литературы! <…> Как вы нейтрализовали бы срединную литературу, — ваши друзья, серапионы, которых вы так любили, право же, не в состоянии этого сделать. Им некогда, они заняты тем, что сами нейтрализуются»[621]. (Через год по существу о том же писал Горькому «Серапион» Груздев: «Героизм разграфлен и образцы героев выставлены как манекены. Всякое же уклонение под запретом (хотя бы пьеса Лунца „Вне закона“), Недаром Серапионы живут не героическим, а ироническим, — это их самозащита, но проживешь ли? Вот что грустно»[622]).

Между тем, Серапионы еще пытались что-то сделать для Лунца. 30 ноября 1925 года Федин писал Вс. Иванову о планах выпустить второй номер сборника «Серапионовы братья»: «Вот план: выпустить к 1-му февраля (Пятилетие![623]) сборник с участием всех, покойного Лунца в том числе, Серапионов: поэзия, проза, статьи („Пять лет“ — этак „информационно!“, „памяти Лунца“)»[624]. Так, через полтора года идея двух книг — Лунца и о Лунце — свелась к идее публикации материалов Лунца и о нем в составе коллективного сборника Серапионов.

Но и это издание осуществлено не было.

Живя в Питере, Серапионы Федин, Груздев, Слонимский, Тихонов служили ради хлеба насущного по редакционно-издательской части. Осип Мандельштам в письме жене (19 февраля 1926 г.) рассказал о посещениях Ленгиза: «Зашел в комнатку к Федину и Груздеву. Они как раз заполняли бланки с предложениями книг <…> Стараются!»[625]. В восприятии менее удачливых современников издательские позиции Серапионов казались исключительными. Н. Чуковский вспоминал: «Все важнейшие издательские предприятия в Ленинграде двадцатых годов основывались при участии серапионов и в той или иной мере контролировались ими. Крупнейшими деятелями издательства „Прибой“ были Миша Слонимский и Зоя Гацкевич — к этому времени уже Зоя Никитина, так как она вышла замуж за Серапионова брата Николая Никитина. В Госиздате Серапионы тоже играли немалую роль, и именно благодаря им были созданы и альманах „Ковш“, и журнал „Звезда“. Руководителями „Звезды“ вплоть до 1941 года фактически были Слонимский и Тихонов. Но главной их цитаделью было Издательство писателей в Ленинграде. Возглавлял его Федин, наиболее влиятельными членами полновластного Редакционного совета были Тихонов, Слонимский, Груздев, а бессменным секретарем все та же Зоя Никитина»[626]. 24 июня 1929 года Федин писал Слонимскому: «Никогда еще за десять лет работы (скажем — за восемь, с момента возникновения Серапионов) не было у нас настолько реальных возможностей для литературной „деятельности“, насколько создались они теперь, никогда еще обстоятельства не благоприятствовали нам так, как сейчас <…> Подумай, ведь издательство действительно наше, мы в нем хозяева, над нами ничего и никого, кроме цензуры, нет. Это ли не благодать? <…> Мы же располагаем совершенной свободой внутри издательства и любая наша фантазия, сегодня родившаяся, завтра может быть осуществлена»[627].