Судьбы в капкане

— А если он левша? — не поверила Катя.

— Крутые, да и родители его это отмели. Сказали, мол, нормальным был. К тому же пистолет почищен, ни одного отпечатка на нем. Не мог же мертвец, застрелившись, рукоять после себя вычистить до блеска.

— Ну, почему жена? Может, кто другой? Те же крутые! — не верила Катя.

— Того крутого Гильзой все звали. Даже горожане эту кликуху его помнили. Спокойно дышал он в своем подъезде, ни к кому не прикипался. А тут пуговки с рубахи разлетелись во все стороны. Будто кто за грудки рванул. И самое удивительное, при обыске не нашли ни копейки денег, никаких ценных вещей. Хотя Гильза был падкий на побрякушки. Даже золотой цепки с крестом, что всегда носил, на шее не оказалось. Часы с браслетом исчезли. Перстни и кольцо сняты с мылом. Уж не мог это Гильза утворить. Многое увидел криминалист. И все следователю показал. И на окурок сигареты в пепельнице, такие ни крутой, ни его баба не курили. Окурок свежий. Его вместе с пепельницей забрали. Спросили бабу, кто курил, а она не знает, не сказала. Все, конечно, любовницу заподозрили. На фильтре следы от губной помады приметили. Выходит, у него была любовница, а баба их застала. Ее выперла, а мужика урыла. Не одна наша сотрудница так подумала. Милиция и крутые тоже не морковкой сляпаны. Сгребли в машину Гильзу и его жену, увезли в ментовку.

— А дети как теперь?

— У крутого родители остались. Они забрали внуков к себе. Лягавые теперь раскрутят дело. Говорят их «за висячки» взгрели. Кому нужны нераскрытые дела? Может, и повесят все на бабу. Виновата или нет, кому интересно, лишь бы свою жопу от кнута начальства уберечь. Ну, кроме жены некому было угробить мужика. С самоубийством затея провалилась. Теперь из нее менты выдавят признанье, — сказал Мишка, выдохнув тяжкое:

— Вот тебе и сытость, и богатство, а кому оно впрок? Нет жизни… А кто виноват?

— Нас это не касается, — отмахнулась Катя, добавив свое:

— Благо, что от нас отстали!

— Захлебнулись в золоте, какое кровью нажили. Но судьба всех сыскала…

Парень долго сидел молча, думал о своем. Он целую неделю возвращался с работы вовремя и не говорил о Лянке. Катя тем более не вспоминала о ней.

А через пару дней по городу слух пополз, что Гильзу убила Сюзана. Ее по фотографии узнали дворничиха и лифтерша, вахтерша и уборщица лестничного пролета:

— Я как раз ту площадку убирала, когда эта вот девка в дверь бандюге позвонила. Он снутри спросил: — Кто там? Она ему в ответ: —Твоя киска! Я еще матюгнулась. Баба только убегла, эта уже приперлась, с бесстыжими глазами. Хотела подсмотреть в замочную дырку, но снутри ее прикрыли. Да и блядища враз в комнату вошла, даже голоса не слышно стало. Я еще хотела его бабе доложить про шашни. Но не успела, — говорила уборщица.

— А я ей дверь отворила. В лицо доподлинно видела и запомнила, — говорила вахтерша.

Следователь, допросив всех, сидел в растерянности:

— Ну как мертвая может средь белого дня ходить в гости к мужику, курить, а потом еще и убить хахаля! Такое и по глубокой попойке не придумать, чушь, ерундень какая-то. Но ведь не сговорились же бабы меж собой. Да и ни к чему им такое. Из десяти фотографий путанок, все указали Сюзану. Может, похожая на нее появилась в городе?

Но все крутые рассмеялись, мол, Сюзанка неповторима. Ее невозможно спутать ни с кем.

— Не верю в эту хренатень! Померещилось бабам! Хотя… не может быть, чтоб всем одна и та же привиделась. И Гильза мертв! Выходит, жена его не убивала. Но зачем Сюзанке чистить пистолет, стирать отпечатки, разве покойная могла их оставить? А пуговки с рубашки отлетели брызгами, тут не всякая живая справилась бы с таким «шкафом», как Гильза.

Горожане тоже не верили в Сюзану и во всем винили жену крутого. Дескать, завела она себе хахаля. Уложили они Гильзу вдвоем, а теперь водят за нос милицию, придумывают всякие байки про мертвых потаскух.

А тут еще милиция отпустила домой вдову Гильзы. И хотя обвиненье в убийстве с нее было снято из-за неопровержимого алиби, подписку о невыезде с нее взяли. Женщина доказала, что была в поликлинике на обследовании, потом у стоматолога на приеме. Медики подтвердили. Из их показаний вышло, что жена рэкетира ушла из дома за два часа до смерти мужа, а вернулась через три часа после случившегося.

Женщина, вернувшись домой, сидела взаперти, ни с кем не общаясь, никого к себе не пуская. Даже с родителями мужа старалась не видеться и ни о чем не говорить. Ее телефон прослушивался, за квартирой велось наблюдение. Но все было тихо. Никто не беспокоил семью Гильзы. И за целый месяц никто не позвонил.

Лишь к концу второго месяца здесь начали робко открывать форточку, а дети стали выходить во двор.

О случившемся в семье их пытались расспросить дворовые мальчишки, докучливые старики, но дети ничего не знали. Их не было дома в это время. Они были уверены в одном, что их мамка отца не убивала.