Судьбы в капкане

Катя чуть ли не с порога стала рассказывать Мишке о своем сне:

— Понимаешь, вижу я, вроде мы помирились с Хасаном. Простили друг другу все. И он решил отметить эту радость в своем селении. У Аслана и тетки. Ну, мы поехали. Я вместе с Хасаном впереди, а вы с Лянкой сзади. Ну так-то До середины дороги доехали, вдруг Хасан повернулся ко мне и спрашивает:

— А с чего это вы во всем черном? Ведь мы едем отмечать примирение! К чему ж вы с Лянкой оделись в траур, кто умер, по ком печалитесь?

— Мне аж неловко стало. Глянула на себя, на Лянку. И впрямь, будто не в гости, а на похороны с ней собрались. Хасан остановил машину, чтоб мы переоделись, ну подошли мы к кустам, а на них и листья, и цветы искусственные. Даже страшно стало, — призналась Катя.

— Мам! Отца больше нет. Он погиб, когда возвращался от Аслана. Машину понесло. Ну и в пропасть стянуло. Видно, поздновато ехал, а тут еще дождь, дорога и подвела…

— Так он в больнице?

— В морге лежит! Причем больница? Он уже четыре дня мертвый!

— Выходит, сон в руку? Неужели Хасан умер? Такого не может быть! Ведь обещал приехать.

— Не доехал! Жадность погубила его! Он мог выйти из машины и пойти в город пешком, бросив машину и багаж. Но он не смог с ними расстаться и решил вырваться. Но помешал камнепад. Отец был в машине, хотя времени у него хватало. Если бы не скаредность ваша, он был бы жив, — говорил Мишка, дословно повторив слова спасателей.

— Значит, погиб? Нет его совсем? Некого мне больше ждать? А для чего же я живу? — изумилась Катя.

— Мам, а мы у тебя есть. Или забыла о нас?

— Вы? Да зачем я вам, лишние путы на ногах. Кто я нынче? Даже Хасан ушел. То-то Сюзанку сегодня видела, уже под утро. Злое обещала, цепочками задушить твоего ребенка еще в утробе! — вспомнила баба.

— Где они? — подскочил Мишка.

— Кто?

— Цепочки Сюзанки!

— В коробке на шкафу!

— Дай их сюда!

— Зачем они тебе?

— Не место им у нас. Подальше от греха верну их. Позвоню ее матери, пусть заберет свое. Не сможет она, сам отвезу! — схватил цепочки, сунул их в карман, пошел к двери, но мать остановила:

— Миша! Аслан когда приедет хоронить отца?

— Не жди его.

— Почему? — вытянулось лицо женщины.

— Они поругались.

— Он не может простить покойного отца?

— Значит, не все можно забыть! И я Аслану не могу приказать, он старший брат. Сам за себя ответит. Обещает приехать через месяц, не раньше. Он только перегнал овец на другое место. Пусть сыновья оглядятся там.

— Сыновья? Чьи? — открыла рот баба.

— Я не оговорился. У Аслана двое детей. Уже подростки. Помогают пасти отару уже давно. Его жена учительница. Таней зовут. Живут они дружно. Ты не волнуйся. У Аслана все в порядке. И не ругай его за то, что в мужике человек проснулся, какой все годы дремал. Не простил отца, что тот при всей семье козлом назвал, неспособным сделать свое дитя! Он родной! А там были чужие, те, кто приняли его и заменили всех нас. Уж и не знаю, как он выдержал и не выбил его из дома кулаком.

— Одумайся, Мишка! Какой бы ни был, он ваш отец!

— А он обо мне почему забывал? На годы, на целое детство, отказывался от меня! Почему ему не было стыдно перед людьми! Сыскался, когда я уже работал. А и теперь намекал, чтоб мы с Лянкой платили ему за проживание. Я так и не врубился для чего, кому он собирал деньги?

— Вам на будущее! Уж такой он был, жил, как и я, в капкане своей судьбы, с предрассудками и глупыми надеждами. Ни одна не сбылась. А ведь как мечтали! Думали, чем больше заработаем, тем счастливее заживем. Да только деньги со счастьем не дружат.

Имей, старик, хоть горы золота, минуту молодости не купить, ни за какие блага не отодвинешь смерть, не купишь смех и любовь, не высушишь слезы. И только счастье умеет все. Но оно обошло семью стороной с того дня, как Катя попала в дом Хасана. Там говорили только о деньгах, любили и дышали, берегли и копили, их целовали и гладили, их просили у Бога. Вот и теперь у Хасана кучи денег. А нужны они ему теперь? Он ни единого часа у смерти не выкупил. Она не отпустила в жизнь и на минуту. А для чего копил?

— А ты? Чем лучше? Вы слишком похожи с ним. Знаешь, мы с Лянкой собрались уходить в общежитие от отца. Чтоб родила она спокойно, зная, что никто не посмотрит косо в сторону ребенка и не спросит, сколько стоит горшок или ванна, игрушка или конфета малышу. Чтоб рос спокойно, без подсчетов, во что он обходится в каждом дне.

— Теперь о чем говоришь? Никто вам уже не помешает. Весь дом ваш. Аслан если захочет, пусть занимает мою квартиру, когда я уйду. Кажется, недолго осталось мучиться. Вот только кроме тебя, Мишанька, даже на том свете вспомнить и пожалеть некого. Все впустую, все мимо, жизнь как сон. Радостей не было.