Судьбы в режиме танго

Последний вопрос прозвучал резко и неожиданно. Тевлик даже смешался.

— Но он совсем не бережёт глаза! — Отец сделал обеими руками какой-то резкий жест. — Слушайте, евреи и христиане! Этот бохур опять читал а ганце нахт! Он хоть понимает, что его глаза будут его кормить, как бурлаков в революцию таки не кормит родная зелёная дубина?!

Отец даже хотел вскочить со стула. Но сдержался.

— Это был Иван Сергеевич Тургенев, — тихо ответил Тевлик. — А вы, папаша, сами говорили, что надо читать всё лучшее в русской литературе. Я и нашёл время.

— Ночью надо спать. Это дело аристократов и богатых бездельников — не спать, а развлекаться ночью. Сейчас ты уйдёшь куда-то?

— Я договорился погулять.

— И с кем?

— С Колей Лутониным.

— Он, кстати, всё пытается отдать мне деньги за те ночлеги и пропитание. Я не беру. И ты чтоб не брал!

— Что вы, папаша, он же друг!

— Тем более не бери. Кстати, его доходы мне плохо нравятся.

— Чем? Он же слуга в приличном доме.

— Между прочим, он служит барыне, да ещё вдове. И слугам, да ещё таким, как мальчик-бой, платят меньше, чем ему. Тут что-то не то. Но я таки не имею права порочить парня, да ещё круглого сироту. Хорошо… В шестом часу я жду тебя в мастерской. Опять будешь считать. А от этого Гринберга лучше не ждать ничего совсем точного. Но ведь очень большой заказ. Если справимся в срок и клиент быстро рассчитается, можешь с мамой поехать на дачу в тихое и приличное место. Я даже имею в виду куда. Остальное пущу на жизнь и на взятки… А сейчас возьми пирожков, чтоб не бегать по этим лавкам! Таки учись экономить, но друзья всё равно должны любить тебя за расходы!.. Ну иди, Тевье…

4

Нам ещё предстоит выяснить, исчез ли в течение этого дня Тургенев на второй план. А Коля Лутонин, о котором шла речь, теперь ждал Тевлика Субботовского всё на той же Лахтинской улице, близ выхода на Большой проспект.

— Здравствуй, Коля.

— О… Здорово, Толяка!..

Коле можно было дать уже лет шестнадцать. Если и поменьше, то очень ненамного. По одежде его действительно явствовало, что он служит, и у приличных хозяев. И если парень даже подголадывал когда-то, теперь он, во всяком случае, откормился. Очень крепкий, русоголовый, с правильными и тонкими чертами лица, Коля производил симпатичное впечатление. Вот только глаза… Тевлику казалось, что его друг их позаимствовал у взрослого мужчины, да ещё прошедшего через что-нибудь вроде тюрьмы… Мрачный, твёрдый и умный взгляд как будто даже перестал делать юным лицо Коли Лутонина.

— Ну, чего добыл?

— Я взял пирожков дома. Думаю, на день нам хватит. Вот только с напитками не вышло.

— Не беда. Запьём чем-нибудь. А может, ещё и жрать не очень захотим. Я у этой моей курвы как у Чванова или у Донона, ты же знаешь. Лопай — не хочу.

— А куда мы всё-таки?

— На взморье. Есть там местечко. Тихо, купайся целый день. И одежду воровать не будут.

— Только это не очень далеко? Меня отец сразу после пяти в мастерской будет ждать.

— Не боись. Только пойдём сейчас быстрым шагом.

Ребята двинулись. Вышли на Большой проспект. Пошли куда-то в сторону реки Ждановки.

— Коля, а хозяйка тебя не хватится? — спросил Тевлик.

— Да она… Спасибо, если к трём продрыхнется! Вчера вот хорошо — быстро напилась и заснула рано. Я хоть выспался без этого… А то ванны меня заставляет брать вместе с собой! Это, говорит, волшебные оргии, как в Древнем Риме… А Степановна, ну кухарка, я тебе о ней рассказывал… Так она скажет, что услала меня в дамский магазин. Ну, это правда — я туда заскочил и попросил не торопить со счетами. Недовольные они, конечно. Но в хорошем тоне.

— Что, уже долги делает?

— Все бы так мотали… Нет, нам-то со Степановной что… Мы на расходы возьмём, заикнёмся, что придётся подороже. А она: «Тратьте, сколько хотите, я сегодня безотчётна и холодна! И вообще, для моего милого, хорошего мальчика я и с деньгами расстанусь». Так что приварок нам обоим. Это к жалованью.

— А… мужчины рядом не появляются?

— Из-за этого и деньги коплю. Вот найдёт себе нового мужа. Или любовника со средствами. А я на улицу ступай. Прямо как в романе этом… «Мелкий бес». Ты читал его вроде?

— Мы тебя снова примем. Отец не бросит.

— А потом? В нахлебники опять? В мастерскую он меня не возьмёт — говорил же, пальцы не для иглы. И на завод не устроюсь — там за слово поперёк знаешь, как сейчас вылетают?.. Не воровать же идти! Хотя ребята предлагали.

— А земляки тебе что же? Неужели не помогут?

— Отца-то помнят. А в промысел могут и не устроить. Родне дорогу торит каждый.

Помолчали…

— Я вот думаю, — протянул Коля. — Денег выдою чуток побольше и смотаюсь от этой декадентки. К себе. Туда. Там дядька мой на отруб вышел по реформе, ну, и хозяйство обустраивает. Но ему подавай не рот, а руки. А в руках будут деньги. Договорюсь — по-хорошему примет. И развернёмся. Со ссудой дядька связываться не хочет. А тут поднимемся. У меня тем более городское училище… хоть и учился я в нём мало. А на деревне грамота очень котируется. И сыграть можно.

Иностранные слова Коля произносил легко. И с каким-то особенно жёстким смаком.