Судебнaя экспертология: проблемы и решения (от теории – к прaктике)

О.Д. Ким, в свою очередь, определяет специалиста как «сведущее лицо, обладающее необходимыми специальными познаниями, достаточными для дачи консультаций и справок работникам органов предварительного расследования и суда, а также оказания им содействия в обнаружении, фиксации, изъятии, сохранении, исследовании доказательств и в оценке их относимости»34.

Столь подробное освещение существующих определений понятия «специалист» нам понадобилось для констатации расхождения в позициях ученых, имеющего, на наш взгляд, принципиальное значение. В первом случае, как нетрудно заметить, авторы сводят функции специалиста к обнаружению, собиранию, изъятию и фиксации доказательств. Во втором мы видим наличие, наряду с приведенными, функции исследования и оценки доказательств, а также возможность осуществления справочно-консультативной деятельности.

В связи с изложенным возникают естественные вопросы: насколько жестко с точки зрения процессуального закона «привязана» деятельность специалиста к участию в следственных (судебных) действиях и какова степень самостоятельности специалиста при осуществлении собственных функций, если таковая признается изначально? Ответы на эти вопросы дают возможность в определенной мере глубже уяснить процессуальный статус специальных знаний специалиста и, соответственно, вести речь об их разграничении со специальными научными знаниями, которыми наделяется судебный эксперт.

В литературе известна позиция, заключающаяся в том, что «деятельность специалиста является составной частью следственного действия, фактически одним из процессуальных и тактических средств его проведения»35 .

Комментируя эту позицию, В.К. Лисиченко и В.В. Циркаль пишут: «Анализ обязанностей специалиста приводит к выводу о том, что при участии в следственном действии его роль заключается в оказании следователю квалифицированной профессиональной помощи в форме конкретных рекомендаций, применения научно-технических средств, методов и приемов для обнаружения, закрепления и изъятия доказательств или дачи пояснений по специальным вопросам, возникающим в ходе осуществляемых совместно со следователем (выделено нами. – К.Ш) действий36 .

Именно на таких взглядах в литературе основывался вывод о том, что процессуальной особенностью доказательственной деятельности специалиста является отсутствие в большинстве случаев какого-либо специфически оформленного ее результата.

Она как бы растворяется в доказательственной деятельности следователя и суда и ее результатах; о ней свидетельствуют лишь запись в протоколе следственного действия (судебного заседания) об участии в нем специалиста, его заявления, сделанные при этом, и, наконец, его подпись в протоколе следственного действия37 .

Анализируя ранее действовавшее в Республике Казахстан уголовно-процессуальное законодательство, мы в одной из публикаций, не соглашаясь с тезисом о «растворении» деятельности специалиста в доказательственной деятельности следователя (суда), отмечали, что участие в этой деятельности отнюдь не обезличивает специалиста, а, наоборот, требует в отдельных случаях обязательной фиксации самостоятельно проделанной им работы в протоколе либо официальном документе, приобщаемом к уголовному делу, которые являются источниками доказательств38.

Последние законодательные новации в сфере уголовного процесса Республики Казахстан (как было показано ранее) позволили закрепить самостоятельный процессуальный уровень специалиста, придав его заключению статус источника доказательств. Казалось бы, что законодателем страны решена важная проблема – на процессуальном уровне разведены позиции привлекаемых в судопроизводство двух уровней сведущих лиц. Означает ли это, что был устранен весь комплекс противоречий, возникавший при анализе и оценке правового статуса специалиста и судебного эксперта и целей их участия в судопроизводстве? На формальном уровне можно ответить да. А вот на содержательном уровне и практике, и теории придется искать ответы на вопросы о критериях дифференциации оценки заключений специалиста и судебного эксперта.

Потребность введения содержательного критерия для разграничения применяемых в судопроизводстве специальных знаний обусловливается несколькими причинами, но главная из них заключается в том, что экспертная практика ранее изобиловала примерами проведения в рамках судебной экспертизы многочисленных простейших исследований, по своему содержанию относящихся к компетенции специалиста. Причиной тому служило то, что судебными органами результаты деятельности специалистов не признавались доказательствами.