Судебная петля. Секретная история политических процессов на Западе

31 марта 1922 г. два бывших кавалериста, участвовавшие в поимке Бута на ферме, Джозеф Циген и Уилсон Д. Кензи, показали под присягой, что раненый, которого вытащили из амбара, был одет в форму солдата южной армии, что на его ногах были пропыленные желтые ботинки. Циген и Кензи заявили, что с них взяли клятву сохранять все это в глубокой тайне.

В 1937 г. писательница Изола Лаура Форрестер, утверждавшая, что она является правнучкой Бута, уверяла[729], что тридцать лет назад она беседовала с генералом Джеймсом О’Бирном, тогда судьей в Нью-Йорке. О’Бирн, как мы знаем, был одним из организаторов поисков Бута. «Я сообщу вам то, чего вы никогда не найдете ни в каком отчете, — сказал он. — В те дни мы дали клятву соблюдать эту тайну. Вы не сможете ее использовать ныне, но слушайте. В сарае было три человека, и один из них бежал». О’Бирн, якобы сообщивший мисс Форрестер это, предложил ей самой отгадать фамилию скрывшегося человека.

Все эти «доказательства» ничего не доказывают, поскольку покоятся лишь на ничем не подкрепленных утверждениях о якобы имевших место разговорах с людьми — современниками событий, беседах, происходивших более чем через полвека после этих событий, а опубликованных еще через десятилетия. Эти свидетельства можно было бы еще учитывать, если бы они находились в связи с какими-то другими убедительными доказательствами…

«За» и «против»

В истории убийства Линкольна есть много непонятного: и странная халатность властей, и препятствия, чинившиеся поимке убийцы, фабрикация признаний свидетелей, освобождение заведомых участников заговора, и многое другое, о чем в главных чертах рассказывалось выше. Но все эти факты в целом и почти каждый из них в отдельности допускают различные толкования. Многие «подозрительные» действия можно связать с перипетиями политической борьбы после смерти Линкольна, а вовсе не с опасениями, что вскроются какие-то тайны заговора[730]. Наконец, многое объясняет соперничество Бейкера и других лиц, участвовавших в преследовании заговорщиков, погоня за наградой.

И все же кое-что остается необъяснимым. Долгое время репутация Стентона как политического деятеля и как «неподкупного» военного министра стояла очень высоко. За последние десятилетия многие американские историки сделали немало, чтобы определить, насколько заслуженной была его слава[731]. Раздававшаяся при этом критика нередко оказывалась «критикой справа», с позиций благожелательства в отношении плантаторов. В ходе нее было вскрыто немало фактов, характеризовавших Стентона как честолюбца, не брезговавшего в средствах, когда дело шло о собственном возвышении. Но это было характерно чуть ли не для всех американских буржуазных политиков, в том числе и для весьма неоднородного радикального крыла республиканской партии. В то же время раздаются и другие голоса, отвергающие критику и высоко оценивающие деятельность Стентона, в том числе и как провозвестника «современных концепций тотальной войны»[732].

По мнению Эйзеншимла и его последователей, Стентон полагал, что Линкольн даст побежденным южным штатам право посылать своих представителей в конгресс, что там вновь может создаться большинство из «медноголовых» и южан, республиканская партия потеряет власть, гражданская война окажется напрасной. А без Линкольна, считал Стентон, он будет править руками Джонсона, который тогда еще был радикалом и — кто знает, — может быть, и соучастником заговора, направленного на устранение Линкольна. Как известно, события пошли по-иному: Эидрю Джонсон порвал с радикалами, но вплоть до 1868 г. не осмелился освободиться от Стентона, хотя тот был заведомым врагом политического курса нового президента. (Это принимается Эйзеншимлом за свидетельство, что Джонсон боялся разоблачений, которые мог сделать Стентон.)

Существовали ли какие-либо дополнительные мотивы для того, чтобы власти и после отставки Стентона упорно прятали концы в воду? Безусловно, да, отвечают сторонники Эйзеншимла. Ведь на президентском кресле долгие годы сменяли друг друга северные генералы, отличившиеся в гражданской войне (Грант, Хейс, Гарфилд), и поддержание престижа военного министерства имело особо большое значение для их политической карьеры. Выявление того факта, что военное ведомство спасло от возмездия главных виновников смерти президента, было бы для этих генералов непоправимым ударом.

Такова в целом гипотеза Эйзеншимла и его сторонников, она предстает в последние годы во все новых вариантах.