Судебная петля. Секретная история политических процессов на Западе

После публикации книги Белсайджера и Селнера пути академической историографии и сторонников «нетрадиционной» концепции, и ранее слабо соприкасавшиеся друг с другом, окончательно разошлись. И прежде лишь немногие из профессиональных историков склонны были рассматривать концепцию Эйзеншимла и его последователей всерьез. Теперь же — уже в 80-е годы — появился целый ряд статей и книг, объявлявших эту концепцию находящейся вне науки и основанной либо на заведомо ложных умозаключениях, либо на прямых подлогах.

Среди этих главное место занимает уже не раз цитированная, вышедшая в 1983 г. книга У. Хенчета «Заговоры с целью убийства Линкольна». Автор назвал «нетрадиционалистов» людьми, «желающими произвести сенсацию, шарлатанами, сумасшедшими»[779]. С выводами Хенчета полностью солидаризировались ученые, рецензирующие его работу в ведущих исторических журналах. «Нетрадиционалистская» концепция оценивалась как дело ловкости рук «непрофессионалов и спекулянтов (финансовых или исторических) и честных параноиков». Вследствие этого за рубежом «возникает несимпатичный образ, глубоко вовлеченной в заговоры Америки. Это ослабляет всюду демократию»[780].

Часть «нетрадиционалистов» относится настороженно к новым документам, которые, причем только в копиях, стали во все большем количестве использоваться некоторыми приверженцами концепции Эйзеншимла.

Тем большее значение приобретали доводы Эйзеншимла, не связанные с этими сомнительными документами. Они устояли (или казалось, что устояли) против критических нападок.

Ф. Ван Дорен Стерн в уже упоминавшейся книге «Человек, убивший Линкольна» привлек внимание к заявлению, которое в конце 30-х годов сделал Э. Хертц, издатель части архива Линкольна (кстати, отвергавший версию Эйзеншимла). Хертц рассказал о свидетельстве одного из друзей Роберта Тодда Линкольна, сына президента, что в 1923 г. приятели однажды застали его сжигающим в камине какие-то бумаги. При этом P. Т. Линкольн сказал им, что бумаги содержат доказательство предательства одного из министров, входивших в кабинет министров во время президентства его отца. Ф. Ван Дорен Стерн возлагал надежды на то, что в 1947 г. будут открыты для исследователей бумаги Авраама Линкольна, переданные его сыном в библиотеку конгресса за несколько лет до смерти с условием, что доступ к ним будет разрешен через 21 год после его кончины. Однако во втором издании своей книги, вышедшей в 1955 г., Стерн должен был признать, что эти бумаги не содержат ничего дополняющего уже известные сведения.

Тем не менее Стерн высказал предположение, что бумаги подверглись «чистке» до передачи их на хранение в библиотеку конгресса. Это предположение ни на чем не основано, поскольку бумаги, которые находятся в упомянутой библиотеке, были переданы туда P. Т. Линкольном еще в 1919 г. Между прочим, личные секретари покойного президента Николей и Хей, еще задолго до 1923 г. знакомившиеся с бумагами Авраама Линкольна и написавшие на их основе его биографию, давали весьма высокую оценку Стентону. Лица, знавшие сына президента, считают неправдоподобным его попытку утаивать предательство Стентоном Авраама Линкольна. В усадьбе P. Т. Линкольна висел в роскошной раме большой портрет Стентона. Вряд ли это было бы возможно, если бы P. Т. Линкольн считал Стентона соучастником Бута[781].

Среди сомнительных материалов, вызывающих законное подозрение в их аутентичности, один из документов, использованных последователями Эйзеншимла, является, несомненно, подлинным. Документ этот фигурировал уже на процессе 1865 г., но только Шелтон в своей книге «Маска измены» обратил внимание на его значение (другой вопрос — действительное или мнимое). Речь идет о письме, адресованном Джону Саррету неким Р. Д. Уотсоном и датированном 19 марта 1865 г. Вот его текст:

«Дорогой сэр,

Мне хотелось бы повидать Вас по важному делу, и, если у Вас будет время приехать в Нью-Йорк, пожалуйста, немедленно телеграфируйте мне о получении этого письма и о том, сумеете ли Вы приехать». (В письме был указан и обратный адрес.) На процессе заговорщиков главный судья генерал Джозеф Холт показал письмо свидетелю обвинения Луису Вейхману и спросил, не написано ли это письмо Бутом. Вейхман ответил, что, по его мнению, это почерк не Бута. После этого суд перешел к выяснению других вопросов, и эпизод этот прошел почти незамеченным.