Судебная петля: Секретная история политических процессов на Западе

В 1970 г. в Париже была опубликована книга Пьера де Сермуаза (дальнего потомка Жанны д’Армуаз) «Тайные миссии Жанны д’Арк», утверждающего, что Орлеанская дева в эти годы была секретным агентом Ордена францисканцев. Об этом ниже. Почему Дева появилась лишь через пять лет? Да потому, утверждает П. д. Сермуаз, что именно к этому времени серьезно изменилась политическая и военная обстановка. В сентябре 1435 г. умер герцог Бедфордский, что лишало англичан единого руководства, а весной следующего года был освобожден Париж. Напоминали также, что историк А. Байе уверял, будто он в 1907 г. обнаружил брачный контракт Жанны д’Армуаз в архиве одного нотариуса городка Френ-ан-Вевр и установил, что подпись невесты тождественна подписи под посланием Жанны д’Арк жителям Реймса. Он рассказал о своем открытии нескольким журналистам. Однако город Френ был полностью разрушен во время мировой войны 1914–1918 гг., и архив погиб. А. Байе незадолго до своей смерти (1961 г.) не раз говорил об этом открытии[36].

В таком случае не был ли сам процесс Жанны лишь комедией, где все участники играли заранее согласованные роли? Протоколы руанского процесса были фальсифицированы Кошоном. Он приказал не заносить в них многие заявления подсудимой. Сохранилась неискаженная копия протоколов, представленная в качестве доказательства на контрпроцессе. В XX в. она была обнаружена одним историком и свидетельствует, что официальный текст тенденциозно «исправлен» Кошоном и в таком виде доведен до сведения европейских дворов. Основной политической целью руанского процесса было доказать незаконность коронации Карла VII, осуществленной с помощью колдуньи.

Роль главного злодея в истории Жанны д’Арк отведена Кошону. Легенда не терпит нюансов. Она знает лишь белый и черный цвета. «Черную» репутацию Кошона во многом создали свидетели, стремившиеся обелить самих себя, — это проявилось во время расследования, проводившегося в годы, предшествовавшие процессу реабилитации, и во время самого этого процесса. Ведь в глазах современников Пьер Кошон отнюдь не был бесчестным интриганом, нечистым на руку проходимцем. Он пользовался уважением и авторитетом в кругах светской и духовной знати, включая даже приверженцев Карла VII. Несомненно, что Кошон прилагал всяческие усилия к тому, чтобы ему было поручено решать судьбу Жанны. Быть может, он пытался, удовлетворяя требования англичан, вместе с тем тайно содействовать и планам Карла VII, который после своего коронования в Реймсе в глазах большинства современников стал законным королем Франции? Кошон ведь явно затягивал процесс, прибегая к многочисленным уловкам, хитростям, пропуская мимо ушей многие заявления Жанны, являвшиеся вызовом. Парижский парламент неоднократно напоминал ему о необходимости поторопиться с окончанием дела. И еще одна особенность — Кошон собрал для участия в процессе десятки авторитетных теологов, принадлежащих к различным орденам, — францисканцев, доминиканцев, августинцев, бенедиктинцев, включая епископов, настоятелей монастырей и других представителей церковной иерархии. Вместе с тем все нити, управляющие ходом процесса, Кошон сосредоточил в своих руках. Именно он назначал прокурора, следователей, протоколистов, и одновременно Кошон, очень опытный юрист, допустил столь большое число нарушений норм подготовки процесса и правил судопроизводства, что возникает вопрос: не подготовлял ли он заранее основания для кассации приговора?

Прежде всего бросается в глаза, что от участия в процессе уклонился генеральный инквизитор Франции Жан Граверен (сохранилось письмо Кошона к Граверену от 22 февраля 1431 г. с настоятельной просьбой участвовать в процессе, поскольку речь идет об обвинении в ереси, относящейся к юрисдикции генерального инквизитора). Один из сторонников «новой» версии, М. Давид-Дарнак, в книге «Досье Жанны» считает это следствием тайного сговора Кошона и Граверена. Однако поведение генерального инквизитора можно объяснить просто нежеланием лично вмешиваться в дело, являющееся яблоком раздора между враждующими сторонами во Франции, исход борьбы которых нельзя было предусмотреть заранее. Вместо себя Граверен направил на процесс местного руанского инквизитора Жана Леметра, да и тот стал присутствовать на процессе только с 13 марта (судебное следствие, напомним, началось еще 21 февраля, иначе говоря, большая часть процесса уже осталась позади). Жанне не было разрешено иметь адвоката. Это не шло вразрез с установленной законом нормой, но все же было нарушением соблюдавшегося обычая. Ей предложили адвоката лишь в самом конце процесса, но она отказалась от этого предложения. Жанне запретили апеллировать к римскому папе[37]. Словом, поводов для последующей кассации было более чем достаточно, что и было использовано во время процесса реабилитации.