Судебная петля: Секретная история политических процессов на Западе

После коронования Карла Жанна повела войска на Париж. Стояла осень 1429 г. Столицу взять не удалось. Советники Карла VII сознательно вредили Орлеанской деве. Но Жанна не пала духом от неудачи. Воодушевленные ее непоколебимой верой в торжество правого дела, французы одержали несколько важных побед на севере Франции, прорвались в город Компьен, осажденный врагами. Во время одной из отважных вылазок из города 23 мая 1430 г. небольшой отряд Жанны был со всех сторон окружен. После отчаянного сопротивления Жанна попала в плен к бургундцам, которые передали ее в руки герцога Люксембургского, а тот за 10 тыс. золотых монет в ноябре 1430 г. продал ее англичанам. В народе были твердо убеждены, что Орлеанская дева пала жертвой черного предательства придворных короля: их поведение давало полное основание для такого подозрения. Молва утверждала, что комендант Компьена Гийом Флави слишком рано опустил решетку крепостных ворот, закрыв путь для отступления отряда Жанны.

Англичане решили полностью использовать политические выгоды, которые им сулило взятие в плен Орлеанской девы. В ноябре 1429 г. регент Англии расчетливый и умный герцог Бедфордский провозгласил в Париже своего восьмилетнего племянника королем английским и французским Генрихом VI. А процесс и осуждение Жанны должны были доказать, что Карл VII был возведен на престол еретичкой, ведьмой, действовавшей по наущению сатаны.

Организацию процесса герцог Бедфордский поручил своему бессовестному клеврету — епископу Бове Пьеру Кошону, которому в награду была обещана богатая Руанская епархия, и вполне преданному в это время англичанам Парижскому университету. Кошон потребовал выдать ему Жанну д’Арк для суда как еретичку, захваченную на территории его епископства. В декабре 1430 г. ее бросили в мрачное подземелье одного из руанских замков. Хитрый Кошон стремился придать тщательно подготовленному им трагическому фарсу видимость честного и юридически безупречного судебного разбирательства. Незадолго до начала суда Жанну в присутствии герцогини Бедфордской подвергли медицинскому освидетельствованию с целью определения, сохранила ли она невинность — от этого зависела формулировка обвинения в «связи с дьяволом» и ведении распутной жизни. В результате заключения комиссии от последнего обвинения пришлось отказаться. Кроме того, само заточение Жанны в крепости, находившейся в ведении английских властей, уже было нарушением правил: поскольку обвиняемая должна была предстать перед инквизиционным трибуналом, ее надлежало содержать в женском отделении церковной тюрьмы.

Суд открыл заседания 9 января 1431 г. В инквизиционных процессах подсудимому запрещалось иметь адвоката. Кошон рассчитывал, что не представит труда выудить нужные ему признания у простой крестьянской девушки, которой к тому же не разъяснили, что ей инкриминировал суд. Она не могла понять это и из казуистически сложного обвинительного заключения, вдобавок составленного на латинском языке. Кошон стремился осудить Жанну как еретичку и колдунью. Обвинения против нее были сведены — уже в ходе процесса — в 12 статей, одобренных Парижским университетом; среди них фигурировали притязания на беседы со святыми и ангелами, фальшивые пророчества, еретические утверждения, согласно которым она считала себя обязанной подчиняться только богу, а не церкви, ношение мужской одежды и так далее — вплоть до неповиновения воле родителей. Однако у Кошона не было никаких доказательств впадения подсудимой в «ересь» и занятия ведовством, кроме факта, что она храбро сражалась в одеянии воина и продемонстрировала недюжинный талант полководца. Оставалось обратиться к хорошо разработанной инквизиционной технике, рассчитанной на то, чтобы с помощью пыток или без них запугать, сломить волю обвиняемой и добиться нужного признания[20].

Процесс длился несколько месяцев. С 21 февраля по 27 марта происходил предварительный допрос подсудимой, потом главные судебные заседания. Так продолжалось до 24 мая 1431 г. Все эти месяцы в зале суда и в тюремной камере Жанну засыпали непрерывным градом вопросов, относящихся и не относящихся к делу. Каждый из них мог содержать коварные ловушки, невидимые подводные камни. Один неловкий ответ — и готово признание в ереси, неосторожно сорвавшееся слово — и капкан захлопнется, суд сочтет этот, пусть мнимый, самооговор за доказательство ведовства.

Однако, к изумлению Кошона и других судей, их ухищрения не дали нужного результата. Твердость духа, прирожденный ум и здравый смысл помогли Жанне не попасть в расставленные сети. Более того, она нередко ставила в затруднительное положение Кошона. Один раз подсудимая объявила, что готова выполнить его требование прочесть католическую молитву, если епископ согласится принять ее исповедь. Как духовное лицо, Кошон не имел права отказать в такой просьбе, а выслушав исповедь, по тогдашним понятиям, не мог, не рискуя спасением собственной души, признать подсудимую виновной. Поле сражения на этот раз осталось за Жанной.