Судебный дознаватель фараона (СИ)

— Стены в доме вдовы Хорит. Ты сожгла на них свои рисунки, которые не спутать с другими. Ты слишком хорошая художница, Неферет. И ты испугалась, что я увижу связь между тобой и Хорит. Ты ведь расписывала стены всем, с кем старалась заключить союз, да? Писец Менну, чиновник Мерире, вдова Хорит. Наверняка и во дворце жреца Бекет-Атона есть комнатка, которую ты украсила умелой рукой. Как случилось, что ты решилась организовать заговор против царя. Ведь у тебя было все.

— Все… — она вздохнула, — Кроме уверенности в завтрашнем дне! В том, что ты живешь не напрасно? Что жизнь без богов, скажи мне? Все равно, что щелчок пальцами. Один миг. Бессмысленный и никому не нужный. Кто мы без наших богов?! Разве можно лишать людей смысла их жизни?! Как сделал это царь Эхнатон? В угоду своим желаниям и амбициям он разрушил договор народа с богами! И разве можно спокойно с этим жить?! Зная, что теперь твое существование на земле потеряло смысл? Что, перешагнув за горизонт, ты превратишься в тень никому не нужную и никем не любимую! Тебе даже до суда Осара не добраться, потому что все живущие при новом царе прокляты богами!

Суд Осара (или по-гречески Осириса) — один из центральных древнеегипетских мифов. Согласно ему душа умершего обретает жизнь вечную или же погибает в чреве демоницы Амат по результатам слушания на загробном суде под предводительством бога Осара.

— И ты решила, что сможешь изменить положение вещей, став оружием против царя?

Она сглотнула, а потом неожиданно нежно ему улыбнулась.

— Нет, сначала я просто хотела попробовать призвать демона.

— Зачем?!

— Ну… — она пожала плечиками, — Это интересно.

Во всяком случае Ахнотон может быть спокоен за молодежь! — с раздражением подумал Гормери, припомнив сетования карлика.

— А потом… я встретила тебя. Я почувствовала… я поняла… что ты и есть тот самый. Кто изменит наш мир.

Речь ее становилась бессвязной. Словно в ней боролись два существа и каждый пытался донести до него свою версию.

— Неферет, слушай меня! Слушай и отвечай! — он хотел приблизиться к ней, но она не позволила, отползла в сторону, — Почему ты решила, что именно я тот особенный?

— Ты другой… — глаза ее подернулись чужими эмоциями, а губы оскалились в неприятной, нечеловеческой ухмылке, — Ты пахнешь золотом!

— Чего?! А ну отпусти мою невесту, тварь!

— Теперь я твоя невеста, — она посмотрела на него и позвоночник его зачесался. Люди так не смотрят. Особенно влюбленные девушки. Взгляд был чужим, требовательным, наглым и развратным. Он сдирал одежду, лез под кожу, забирался в сердце и сжимал его в когтистой лапе.

Гормери инстинктивно схватился за грудь.

— Не бойся, — с ее губ сорвался чужой хрип, — Нам будет хорошо вместе! Мы захватим мир людей. Ты и я. Две сущности Дуата. Разве не так должно быть? Разве людям можно доверить власть? Посмотри, что они творят без нашего присмотра!

— Я нормальный человек!

— Нет, Гормери. Ты пахнешь золотом…

— Убирайся из нее, тварь! — вне себя от ярости крикнул Гормери, — Возвращайся в Дуат, где тебе и место!

Неферет вдруг раскинула руки, цепи ее кандалов брякнули о каменный пол, бубнеж Бекет-Атона взвился к потолку, а зал наполнился искрящейся тьмой.

— Ты вкусный, — прошелестело у его уха, — Ты пахнешь золотом.

Золото не пахнет! Хотел возразить Гормери, но горло его свело судорогой. Он обхватил плечи руками, стараясь закрыться от мерзкого чудовища, вырвавшегося из тела его возлюбленной.

— Мы будем править вместе! — шипело вокруг, — Соглашайся! Тебе нравится Неферет, я оставлю ее для тебя! Не всю, но столько, сколько тебе нужно. Если хочешь, я даже оставлю Тамит. Она сложная, непокорная, но со временем мы вместе сможем ее обуздать.

— Что?! Нет! — возмутился дознаватель.

Он представил, как дочь маджоя падает перед ним на колени, а на лице ее тупая покорность. И его затошнило. Да ни за что в жизни!

В руках его откуда-то появилась сила. И он ухватил это черное нечто, сжал его в кулаках.

Мир вокруг раскололся на миллионы кусков от жуткого визга. Но Гормери не ослабил хватку. Он давил и давил эту тварь, желая выжать из нее жизнь. В глазах у него потемнело, сердце заходилось в истерике, кровь била в виски словно к ним прислонили огромные барабаны. Чернота постепенно уступала золотому свечению.

— Я хочу крови! — грубый, чужой голос разорвал посветлевшее было пространство, снова погрузив его в хаос разноцветных вспышек.

— Уходи из нашего мира! — прохрипел Гормери, изо всех сил удерживая тьму в кулаках. Ему представлялось, что он сжимает твари горло.

— Ты пожалеешь…

— Я так не думаю!

Он призвал все свои силы и зажмурился, давя пальцами чужое, злобное существо.

И тьма сначала зашлась высоким дерганным визгом, а потом рассыпалась, осев черной пылью на стенах.