Вышинский.
Выходит, что Крестинский говорит здесь неправду и пытается отвертеться от связи с троцкистами?Рыков.
Он не только говорит неправду, а хочет спутать ту правду, которая здесь есть.Мы по этому поводу имели разговоры с ним, разговоры, достаточно откровенные для того, чтобы знать доподлинно, кто с кем разговаривает. По-моему, это было в 1932-1933 годах, точных дат я не помню.
Вышинский.
Подсудимый Гринько, продолжайте ваши показания.Гринько.
Постепенно расширяя свои связи с право-троцкистским центром и знакомясь с его участниками, я составил в начале 1934 года представление о том, что из себя представлял право-троцкистский центр.На основании ряда разговоров, связей и заданий, которые давались Рыковым, Бухариным, Гамарником, Розенгольцем, Яковлевым, Антиповым, Рудзутаком, Ягодой, Варейкисом и целым рядом других людей, для меня стало ясно, что право-троцкистский центр в это время базировался, главным образом, на военной помощи агрессоров. Это было общей позицией и для троцкистов, и для правых, и для националистических организаций, в частности, для украинской националистической организации. Это означало: подрыв оборонной мощи Советского Союза, подрывную работу в армии и оборонной промышленности, открытие фронта в случае войны и провокацию этой войны. Это означало расширение связи с агрессивными антисоветскими элементами за границей, это означало согласие на расчленение СССР и на компенсацию агрессора за счет окраинных территорий СССР. Наряду с этим у право-троцкистского центра существовал вариант захвата Кремля.
Вышинский.
В каком году это было?Гринько.
Разговоры об этом велись на протяжении 1935-1936 годов. Об этом говорили все время. Может быть, это было и раньше.Террористические настроения, и не только настроения, а террористическая работа у право-троцкистского центра, несомненно, имели место.
Мне известны две попытки подготовки террористических актов, которых в обвинительном заключении нет и о которых я должен здесь суду рассказать.
Вышинский.
Расскажите о террористической деятельности.Гринько.
В этот период террористическая работа была одним из основных орудий в общем арсенале борьбы против Советской власти.Вышинский.
От кого вы об этом узнали?Гринько.
От Рыкова, Яковлева, Гамарника, Пятакова...Вышинский.
А из числа обвиняемых по настоящему делу?Гринько.
От Рыкова я знал, что это — террористическая организация. Когда Рыков знакомил меня с характером этой организации, он мне сказал, что террор включен в программу.Вышинский.
Подсудимый Рыков, вы подтверждаете показания Гринько?Рыков.
Подтверждаю.Вышинский.
Гринько, откуда пришли эти террористические установки?Гринько.
От Троцкого. Я об этом знал от Гамарника.Вышинский.
Расскажите конкретно о фактах подготовки террористических актов, которые вам лично известны.Гринько.
Хочу сказать о двух подготовлявшихся, но не осуществленных террористических актах. Это относится уже к последнему периоду, примерно, к первой половине 1937 года, связанному с начавшимся разгромом заговорщических организаций. Когда прошел процесс Пятакова и других, в право-троцкистском центре, особенно после февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) в 1937 году, была большая растерянность. Тогда мне рассказывал об этом Гамарник, причем он ссылался на то, что он советовался об этом ранее с Рыковым и Бухариным. Тогда стоял вопрос о том, что должно быть сделано что-нибудь чрезвычайное для того, чтобы спутать карты и задержать то наступление на заговорщиков, которое вели в этот период партия и органы НКВД. После февральско-мартовского пленума ЦК в кругах заговорщиков была поднята кампания против Ежова, в котором концентрировалась целеустремленность и собранность партии по разгрому заговорщиков. В право-троцкистском центре эта кампания шла по двум направлениям: с одной стороны, — дискредитировать Ежова и его работу внутри партии, оклеветать его; ставился также прямо вопрос о необходимости убрать Ежова как человека наиболее опасного для заговорщиков.Вышинский.
Что значит убрать?Гринько.
Убрать — это значит убить. Мне от Гамарника было известно, что Якир и Гамарник поручили троцкисту Озерянскому, который работал тогда в Наркомфине, подготовку террористического акта против Ежова.Вышинский.
Озерянский работал под вашим непосредственным начальством?Гринько.
Да. Он был начальником Управления сберегательных касс.Вышинский.
Он участвовал в вашей организации?Гринько.
Участвовал. Я знал это от Гамарника, но прямых связей по подготовке террористического акта у меня с ним не было.Вышинский.
А по другим контрреволюционным делам?Гринько.
По подрывной работе в Наркомфине связь была.Вышинский.
Озерянский подходящий человек для подобного рода преступлений?Гринько.
Он боевик, бывший анархист...Вышинский.
И головорез?Гринько.
Он способен на подобные вещи.