Судья

«Я несу в себе холод зимы. В Моей душе никогда не светит солнце. Там всегда идет снег».

Он достал из-под плаща судейский молоток. Через всю комнату тенью скользнул ко мне. Занес орудие возмездия над моей головой.

Крича, я закрыл голову руками.

Страшный удар потряс мой череп. Комнату озарила яркая белая вспышка, а в моем сознании раздался звериный вопль Судьи.

Я пал на ковер, ощущая, как по волосам течет горячая кровь. Сквозь туман видел: Он стоит надо мной, глядя на молоток. Поза Его выдавала детское недоумение и животную ярость.

— Ты не можешь убить меня, — прохрипел я. — Ты — мое порождение…

Перед тем, как провалиться в небытие, я услышал, как Судья прошипел голосом Юры:

«Мы еще встретимся… отец!»

Когда я очнулся, Судьи в комнате не было. Я тронул лоб. Брови покрылись инеем.

Часть III. Судья

Все кончено для нас с тобой…

Нет для нас ни жизни, ни спасенья, ни надежды,

Для тех, кто хочет вечно жить,

Для тех, кто хочет вечно любить.

Queen. «Who wants to live forever».

Глава 22. В Царстве Смерти

Инна отложила рукопись.

Бессмысленно уставилась на разбросанные в беспорядке листы.

«Боже, да как же он живет с этим?»

За окном сгущалась темень. Инна вскочила. Павел скоро явится.

Девушка бросилась в ванную и пустила воду. Начала брызгать в лицо водой. Умыться. Смыть грязь, чужие грехи, эту ужасную трупную вонь.

Она посмотрела в зеркало. Лицо бледное.

— Бежать, — прошептала она.

Инна заправила постель. Переоделась. Пальцы дрожали. Пуговицы не продевались в петли. Взглядом нашла сумочку на кресле. Схватила ее.

Пальцы тронули дверную ручку. Повернули. Дверь не поддалась.

Тяжело дыша, Инна отступила на шаг. Прикрыла глаза.

Толкнула дверь. Безрезультатно.

Девушка закричала и забарабанила в дверь кулачками.

— Сукин сын! Выпусти меня!

В замке входной двери повернулся ключ.

Инна стояла, парализованная ужасом, не отрывая глаз от дверной ручки.

Ручка наклонилась вниз. Щелкнул замок.

— Инна? — Павел влетел в прихожую с двумя сумками. — Смотри, что я принес!

Он увидел выражение ее лица. Поставил сумки на пол.

— Что случилось?

— Я… — прошептала девушка. — Хотела в-выйти. Прогуляться.

Она фальшиво улыбнулась.

В его глазах появилось понимание. Павел окинул ее взглядом.

— Туфли надеть забыла.

Инна со стыдом и ужасом осознала, что он прав: она не переобулась. Собиралась бежать в розовых тапочках.

Сумочка сползла с ее плеча и упала на пол.

Павел поднял сумочку. Выпрямился.

— Любимая? Что с тобой? На тебе лица нет.

Бледнея, Инна медленно отступила.

— Ты… — шептала она. — Ты…

Павел стоял, сжимая ее сумочку — ее последнюю связь с внешним миром. Его улыбка пропала. Он нахмурился.

— Что — я?

Инна бросилась на него.

Выбила сумочку у Павла из рук, начала бить его по щекам, плечам, груди.

Павел отступил, поднимая руки.

— Да что ты… Ненормальная!

Он схватил ее за плечи. Встряхнул.

— Что происходит, ты МОЖЕШЬ ОБЪЯСНИТЬ?

Инна отпрянула.

— Объяснить? Объяснить? ОБЪ-ЯС-НИТЬ! — Инна воздела руки к потолку и расхохоталась. Павел с тревогой смотрел на нее.

— Нет, жених, — процедила Инна, наставляя на него палец. — Это ТЫ будешь объясняться!

Павел, холодея, наблюдал, как Инна удаляется в его кабинет. Страшное предчувствие охватило его.

Павел ожидал увидеть что угодно, но не то, что он увидел.

Инна выбежала из кабинета с рукописью в руках.

— Что это? — закричала она. Павел облизнул губы.

— Ты рылась в моих бумагах? Кто дал тебе право…

Листы полетели ему в лицо, будто ветер пригоршней швырнул опавшие листья.

— Что ЭТО? — Инна швыряла и швыряла в него листы. — Сукин ты сын, объясни-ка, ЧТО ЭТО ТАКОЕ!

Павел вновь поднял руки, защищаясь. Инна тяжело дышала. Прядь волос упала на прекрасное лицо. Глаза пылали гневом.

— Как это называется? А?

Инна осела вдоль стены. Закрыла лицо ладонями. Зарыдала.

Павел посмотрел под ноги. Листы его автобиографии рассыпались по полу.

«Совсем как моя жизнь».

— Где взяла?

Инна шмыгнула носом.

— На столе лежало. Ты оставил ее, чтобы я прочла.

— Да не оставлял я ничего! — вскричал Павел. Вздохнул. — Ладно. Прочла, и хорошо. Теперь ты знаешь, с кем имеешь дело.

Он потер лоб. Раскаленный прут боли пронзил висок.

— Ничего я не знаю! И ничего не понимаю.

Инна подняла мокрые глаза.

— Павел, как ты мог? Твой сын… и эта девочка… и-и…

Девушка начала заикаться.

Лицо Павла окаменело. Уголок рта дернулся, как и тогда, когда он смотрел на Диму (точно так же у Павла дергалось лицо, когда он увидел в луже крови мертвого сына).

Он сел на пол рядом с Инной. Положил ладонь ей на плечо. Инна движением плеча сбросила его руку.

— Это жестоко! — шептала она в горячке. — Жестоко!

От каждого ее вскрика Павел морщился, как от зубной боли.

— Знаю, — он покачал головой. — Я до сих пор вижу его в кошмарах. Ладно я, а Катя… она не вынесла. Я убил ее.

Он неуверенно покосился на Инну.

— Если хочешь, можешь уйти.

— Куда я уйду? — всхлипнула Инна. Со страхом взглянула Павлу в глаза.

— Мне некуда идти, — странная улыбка отчаяния исказила ее лицо. — Они ищут меня, Паша. Им нужны мои деньги. Они меня убьют. Они собьют меня на машине, застрелят, положат в гроб и закопают!