Судья и палач

— Все гениальное просто, — хмыкнул Николай. — Мол, под конец розыскных мероприятий ты полез проверить, действительно ли человек может в трубах пройти-развернуться, ну, и испачкался. А тут бабка-истеричка. А в рапорте это не упомянул, как незначительный эпизод.

— Нормально, — кивнул Макс, пробежав глазами короткий текст, и размашисто расписался.

— Ладно, это детали. Лучше расскажи, что в Геотоме нарыл.

— А Агафью ждать не будем?

— Фиг дождешься, — проворчал капитан. — Бурундук ее на какую-то поножовщину отослал.

— С какого перепугу ее? — удивился Макс.

— Так она же сегодня дежурит.

— Черт. Забыл совсем. А что хоть за поножовщина?

— Да кто его знает, — пожал плечами Николай. — Вроде, трудовые кадры из дружественных государств сцепились. Сначала там ребята с земли работали. А потом нас подтянули. Может, межнациональная вражда выплыла, или еще что. Агафья завтра расскажет.

— Ну, хорошо. По Геотому, — майор достал из внутреннего кармана куртки блокнот. — В этой фирме Лакс работал лет десять. Поднялся от обычного клерка до начальника отдела. В меру сволочной, в меру компанейский, хотя последнее в основном для таких же мелких начальников, как сам. С подчиненными мужик предпочитал держать дистанцию. С местными дамами, кстати, тоже. Меня по этому вопросу просветила одна из секретарш. Мол, видели начальничка с разными девушками и не редко, а вот из местных красавиц никто похвастать его повышенным вниманием не мог.

— Значит, с любовницами — облом? — уточнил капитан.

— Полный, — кивнул Макс.

— Блин… Со всех сторон слышим, что Лакс — донжуан, но ни одной реальной подружки до сих пор нет!

— На рабочем месте точно нет. Там такой малинник — восемь девок, один я.

— М-дя… И с какой стороны к нему теперь подступиться, если уж в бабском коллективе никто ничего толком не знает?

— Это они думают, что не знают, — хитро усмехнулся майор. — Но великий майор Ребров…

— Ты по делу говори, великий, — хмыкнул Николай. — Ежедневные дифирамбы себе любимому дома перед зеркалом почитаешь. Сможешь взглянуть в глаза самому верному своему почитателю.

— Сам себя не похвалишь, как оплеванный ходишь. А ты такую песню, то есть, оду, испортил.

— Рассказывай уже, болтун, — рассмеялся капитан.

— У нас теперь есть адрес сестры гражданина Лакса.

— Какой еще сестры? — опешил Николай. — Не было у него никакой сестры!

— Коля, ну, подумай, кого мог представить несуществующей сестрой такой любвеобильный, но скрытный Лакс.

— Тьфу, ты. Действительно. Что-то тупить начинаю под вечер.

— В общем, адрес не полный. Отсутствует номер квартиры. Но номер подъезда нам штатный водила Геотома сообщил. Дом — обычная пятиэтажка. Найдем.

— Вот сегодня и поищем. Ты на машине?

— Какая машина? Забыл, в каком виде я сегодня утром сюда приехал?

— Тем лучше. Садись, давай, пиши бумажки по своему посещению Геотома. А я пока по нашим базам адрес прогоню, гляну, кто там из подходящих имеется. Как раз к концу рабочего дня закончим и поедем вылавливать таинственную незнакомку. А потом я тебя домой закину.

— Я вообще-то хотел Агафью подождать.

— Никуда не денется твоя Агафья. Ей все равно сегодня дежурить. Да и неизвестно, когда она с этой поножовщины вернется. А так, может, завтра ей новую зацепку по этому поганому делу принесешь.

Майор не стал спорить. Он уже успел усвоить, что подвижки по делу радуют его необычную возлюбленную куда больше, чем стандартные уловки из конфетно-букетного арсенала.

Ровно в шесть Николай позвонил Агафье, но, кроме длинных гудков, ничего не услышал. «Опять звук выключила», — подумал он с досадой. Ему нужен был совет девушки, потому что очередная зацепка опять оборачивалась ничем.

— Слава всем Богам, даже Агафьиному Сюзерену, закончил! — возвестил в этот момент майор, с брезгливой гримасой отодвинув от себя клавиатуру.

— Печатай и поехали, — отозвался капитан. — Что-то у меня не вытанцовывается с этим твоим адресом.

— В смысле? — уточнил майор, отправляя документ на печать.

— Среди официальных жильцов дома нет ни одной женщины, хоть мало-мальски подходящей на роль любовницы Лакса.

— Не понял, — опешил Макс.

— В подъезде восемнадцать квартир. Из них двенадцать занимают супружеские пары или одиночки старше пятидесяти. Мог Лакс страдать геронтофилией?

— Сомневаюсь, — хмыкнул майор. — Все, кто видел его с девицами, описывали молодых-длинноногих…

— Значит, их пока отметаем, — кивнул Николай, сверяясь со своими записями. — Пять принадлежит одиноким мужчинам. Гомосексуализм…

— …тоже отметаем, — скривился Макс.

— Разумеется. Последняя квартира. Одинокая женщина тридцати двух лет…

— Ну, вот она! — расплылся в довольной улыбке майор, щелкнув пальцами.

— Погоди, я еще не закончил, — ухмыльнулся капитан. — Одинокая женщина, тридцати двух лет от роду, мать пятерых детей от пяти до одиннадцати лет. Все еще думаешь, что она подходит на роль любовницы Лакса?

— Мать-героиня какая-то… С Лаксом не вяжется. Может, кто-то сдает квартиру?

— Разве что, неофициально. Я пробил всех — дополнительной временной прописки где-то еще никто из жильцов не имеет.