Судить буду я

— Значит, Артур отказался платить выкуп за своего гостя? Обычный рэкет зачем же Талибу иначе рисковать?

— Не спеши. Я тоже так думал вначале, но в том-то и дело: никто выкупа и не требовал, Артур не стал бы рисковать жизнью друга, ты ведь знаешь его щепетильность, заплатил бы. Хотя потом, после отъезда гостей, устроил бы крутую разборку — Коста с Кареном нынче в большом авторитете. Кроме того, известно: ночью Артур давал двести пятьдесят тысяч только за след своего друга, а к утру уже полмиллиона. Нет, тут не в деньгах дело.

— Зачем же тогда выкрали, если не из-за выкупа, как обычно?

— Вот этого я пока понять не могу, и при случае нам не мешает знать ответ — почему? Слишком много появляется у Артура тайн от нас, хотя ясно, что прокуратура с уголовным розыском к похищению отношения не имеют.

— Да, дела… Хотя, признаться, за полчаса до твоего звонка я уже знал об этом, — ошарашил Сенатор вдруг гостя.

— Как знал? — удивился Миршаб. — И даже знал, кто выкрал?

— Нет, этого я не знал, но очень заинтересовался людьми, дерзнувшими стать поперек дороги Артуру. При определенных обстоятельствах они могут нам с тобой сгодиться или мы сможем разыграть эту карту в своих интересах.

— Кто же тебе сообщил? — перебил нетерпеливо Миршаб.

— Газанфар.

— А я про него как-то забыл. Молодец! Вот ему и следует поручить тщательнее присмотреться к прокурору, может, и найдем тогда отгадку тайны почему Камалов помог банкиру.

Газанфар Рустамов не обрадовался возвращению из "Матросской тишины" Сенатора не только из-за того, что понимал, что отныне работы, и рискованной, у него прибавится. Он был в обиде, что тот не выполнил своего обещания, когда работал в ЦК, тогда, занимая такой высокий пост, он легко мог продвинуть его на место одного из районных прокуроров столицы, а если в какую-нибудь область, то и прокурором города. А теперь он сам без портфеля, а сведения из прокуратуры все равно будет требовать и даже в большем объеме, чем прежде, ведь пока Камалов прокурор республики, и не может чувствовать себя свободным человеком, хотя и вырвался на волю. Как юрист Газанфар догадывался об этом, ибо знал грехи его, и даже за часть своих прегрешений Сенатору "светила" высшая мера. Вряд ли со смертью Парсегяна, главного свидетеля, Камалов опустит руки, не тот человек. Пока Сухроб Ахмедович пребывал в "Матросской тишине", Миршаб редко беспокоил его, может, оттого, что с первого дня он работал как бы на Сенатора, а может, человеку из Верховного суда было не до него, Камалов наверняка сел и ему на хвост, ведь он-то знает, что Сенатор с Миршабом неразлучные друзья со студенческой скамьи, сподвижники, так сказать, а прокурор поставил цель сделать их сокамерниками, об этом многие догадываются.

Узнав от Татьяны Шиловой сногсшибательную новость о похищении американского грузина, а главное, о неожиданной помощи прокурора Камалова банкиру Шубарину, он тут же позвонил Сенатору, ибо знал цену сообщению. Важной информацией он напоминал о себе, что работает, не дремлет, но имел он и дальний прицел, думал, Сенатор переключится на Японца, заподозрив его в связи с прокуратурой, и надолго оставит его в покое, но не тут-то было.

Уже на другой день раздался у него звонок на работе: Сенатор пригласил его в гости, давно, мол, не виделись, не ели плов из одного лягана, но Газанфар представлял, что за угощение предстоит, хотя плов приготовили на самом деле, из красного риса "девзера" и мяса свежезабитого каракучкара. В гостях он оказался не один, был там и Миршаб.

За дастарханом о делах не говорили, вскользь поминали события минувших дней, беседовали больше о личном, о женщинах, кулинарии, благо щедро накрытый стол позволял поддерживать эту тему. Нарочито избегала политики, а значит, дня сегодняшнего и завтрашнего. Но как только перебрались в просторный кабинет Сенатора, куда на заранее сервированный стол подали зеленый китайский чай, словно перевернули пластинку. Разговоры пошли только о политике, о насущных проблемах, о дне сегодняшнем, но больше о завтрашнем… И Газанфар, уже было засомневавшийся за пловом, что его пригласили по делу, понял сразу, что зван ради какой-то конкретной акции. Он не ошибся. Сухроб Ахмедович вдруг без перехода спросил:

— Перед самым моим арестом мы говорили с вами о новом отделе по борьбе с организованной преступностью в прокуратуре, куда Камалов набрал сотрудников из КГБ, пользуясь связями с руководством этой организации. Этот отдел нас и тогда интересовал, интересует и сейчас, он — главная опора Камалова в прокуратуре. Удалось ли вам сблизиться с работниками отдела и есть ли у вас шанс каким-то образом перевестись туда?