Судная ночь на Синосе

– Мой друг, вы устали. Слишком много для одного, – участливо произнес Хаким.

– А никого больше нет, – ответил я. – Основная команда работает сейчас на либерийском грузовом судне. Оно затонуло на мелководье неподалеку от Абу-Кир.

– А Гийон, ныряльщик, который обычно работает с вами? Что с ним?

На этот раз уже спросил майор Ибрагим. Что-то в его голосе мне совсем не понравилось. Я испытал то же неприятное чувство, что и при виде затонувшего «Миража».

– Отправился к врачу в Александрию, – сказал я. – Он вчера потянул плечо.

Ибрагим собрался было продолжить разговор, но Хаким, положив руку ему на плечо, мягко сказал:

– Вернемся к «Миражу». Вы сможете его поднять?

– На это уйдет самое большее дня два. Мне потребуется пригнать пару рабочих ботов из Александрии и столько понтонов, сколько я смогу уложить вручную. И кроме того, у меня всего один плавучий кран. Мне потребуется еще один.

– Это будет, – пообещал он. Хаким был доволен собой, и это неудивительно – не каждый день становятся обладателями бесплатного уникального сверхзвукового реактивного истребителя в комплекте с ракетами «воздух – воздух».

– Я уверен, вы увидите, как будет благодарна моя страна за ваше сотрудничество, мистер Сэвидж, – продолжил Хаким.

– За сотрудничество, на которое мы можем безусловно рассчитывать, – подчеркнул Ибрагим. – Вы здесь на привилегированном положении, Сэвидж. Мы разрешили вам остаться в Египте и заниматься весьма прибыльным делом. Немногие из европейцев могут этим похвастаться.

Он произнес свою короткую речь с легкой злобой, но меня это совсем не задело. Сошло как с гуся вода.

– Я более чем благодарен вам, майор, – ответил я. – С другой стороны, должен заметить, что я гражданин Республики Ирландия и принадлежу к самой нейтральной нации на земле. Мы это уже давно доказали, а политика мне надоела. Люди сами ее придумали.

– Кто не с нами, тот против нас, – произнес майор нараспев, цитируя 53-ю страницу армейского устава.

– Это уж без меня, приятель. У меня правило никогда не вставать на чью-либо сторону. С такой заповедью дольше проживешь.

Я поднялся и кивнул Моргану. Тот выглядел еще более озабоченным, чем когда-либо.

– Возьму другой акваланг. Этот почти пустой. Думаю, одного баллона хватит.

– Какого черта, Джек. Ты сегодня достаточно долго поработал в одиночку. На сегодня с тебя хватит.

Конечно, он был прав. Главнейшее правило любой инструкции гласило: в одиночку под воду не погружаться, но в данном случае у меня не было выбора, и, прекрасно понимая это, он сам, недовольно ворча, помог мне пристегнуть акваланг.

– Есть ли необходимость в повторном погружении, мистер Сэвидж? – спросил Хаким.

– Там внизу пилот, – ответил я.

– Да, конечно, – он понимающе кивнул.

– Да пусть он там сгниет, – отрезал майор с раздражением.

Он положил руку мне на плечо, и я почувствовал, что его буквально трясет от гнева. Бог знает, что произошло с ним на этой войне и какие душевные муки терзают его с тех пор. В его темных глазах светилась боль, даже более того – жуткая ненависть.

– Пошел к черту, – сказал я и отвернулся.

Еще перед первым погружением я заметил, как вокруг нас сновало не менее двадцати рыбацких лодок. Теперь же к ним еще добавилась бело-красная моторка, которая скользила по водной глади на расстоянии не более двенадцати ярдов от нас. Так близко, что наверняка ее пассажиры могли слышать большую часть нашего разговора.

В моторке были двое. При росте более шести футов и соответствующем весе я всегда считал себя достаточно крупным, но мужчина, сидевший за рулем, в сравнении со мной был просто гигантом. С обнаженным торсом культуриста, с косынкой, небрежно повязанной на шее, он был похож на гладиатора. На нем была фуражка яхтсмена и солнцезащитные очки, которые не позволяли детально разглядеть его лицо, но тем не менее оно мне показалось знакомым.

Но в еще большее удивление меня привела девушка, которая, положив руки на бедра, стояла на корме и в упор разглядывала меня. На ней было бикини черного цвета, едва скрывавшее то, что положено скрывать. На ее плечи спадали прямые длинные волосы. Светлые и блестящие, в лучах яркого солнца они казались почти белыми.

Ее можно было бы принять за модель, только что сошедшую с обложки самого респектабельного журнала мод летнего сезона, если бы не лицо, в котором было что-то особенное. Спокойный, пронизывающий насквозь взгляд серых глаз, высокие скулы, большой рот, в углах которого, казалось, навечно застыла легкая усмешка. Я бы даже сказал, врожденное презрение ко всему. Чувство, присущее подлинной аристократке.

Я почему-то ей кивнул.

– Вы все-таки решились? – спросила она.

Ее отточенное произношение, свойственное представителям высшего общества, пробудило во мне ирландца. Намеренно усилив свой ирландский акцент, я ответил:

– А почему бы и нет? Слава Богу, отличный для кончины день, как говаривала моя старая бабушка.