Судная ночь на Синосе

Возникла тягостная пауза, и я увидел, как в ее глазах вспыхнул злой огонек, предвещавший мне неприятности. Меня спас Морган, внезапно появившийся в дверном проеме. Он застыл в нерешительности и принялся теребить в руках фуражку. По его лицу уже давно соскучилась бритва, глаза приобрели желтоватый оттенок. От него исходил отвратительный запах дешевого вина вперемешку с острым тошнотворным запахом пота. Он стоял и смущенно ждал, словно собака, жаждущая от своего хозяина ласкового слова.

И я решил хоть немного приободрить его:

– Как дела, Морг?

Он шагнул вперед:

– Черт побери, Джек, ну и заставил же ты нас поволноваться. Я уже думал, что ты отдал концы.

– Нет, только не я, Морг. Мне ничего не делается. Как и тебе.

Я ткнул его кулаком в плечо, и он даже взвился от удовольствия.

– Здесь был Янни Китрос, Джек. Хотел выяснить насчет вчерашнего дельца. А я об этом ничего не знал.

– Ты и не мог ничего знать. Морг. Я сам узнал о нем только прошлой ночью. Что он сказал?

– Он понял, что ты не в форме, и сказал, что поищет кого-нибудь другого.

Я сел на койке, свесив ноги на пол.

– Черт возьми, он ведь и вправду кого-нибудь найдет. Пойди поищи его. Морг. Пусть приносит свои коробки и грузит. Все-таки тысяча долларов – это тысяча долларов.

Он быстро вышел, кивнув Саре, которая никак не отреагировала на его прощание.

– Что ты собираешься делать? – решительно спросила она.

Я уже чувствовал себя намного лучше, открыл дверцу шкафа и нашел чистые брюки и рубашку.

– Да так. Небольшое дельце для Китроса. Совсем пустячное. Перевезти молоко.

– Могу себе представить, что это за молоко.

Сара подошла ближе и принялась застегивать пуговицы на моей рубашке.

– Могу ли я, если вы, конечно, позволите, напомнить, что на ближайшие два дня доктор предписал вам постельный режим?

– Даже и не вздумай, – ответил я и, заключив в объятия и крепко прижав ее к себе, почувствовал каждую линию, каждый изгиб ее прекрасного тела.

– Понимаешь, я думал, что знаю женщин, и Бог не даст соврать, их на моем веку было предостаточно, но сейчас я понял, что всю прожитую жизнь был лишен самого дорогого.

Она страстно поцеловала меня. Тут я, бросив взгляд через ее плечо, увидел в дверях Алеко. Он мрачно посмотрел на нас, ничем не выдав своего недовольства, и, когда мы с Сарой немного отошли друг от друга, шагнул вперед.

Он протянул мне руку и сказал:

– Есть одна вещь, которой я восторгаюсь больше всего, и название этому – мужество, капитан Сэвидж. Вы его, вне всяких сомнений, проявили.

Он замолчал, а затем, повернувшись к Саре, сказал:

– Нам надо идти, дорогая. Если помнишь, к нам сегодня на ужин придут гости.

Выдержав паузу, Алеко обратился ко мне:

– Может быть, и вы составите нам компанию? Это, мне кажется, было бы как нельзя кстати. Сара посвятила меня в свои планы. Как я понимаю, вы собираетесь спешно отправиться вместе в Англию.

Его слова прозвучали так официально, так педантично, что я был готов громко расхохотаться, но не над ним и не с ним. Поэтому я сдержался.

– Это весьма любезно с вашей стороны, – подчеркнуто официально ответил я. – Сожалею, но у меня на вечер уже назначена встреча.

– Жаль. Тогда как-нибудь в другой раз.

Он, не проронив ни слова, поднялся по лестнице, ведущей на палубу.

– В котором часу ты отплываешь? – спросила Сара.

– Еще точно не знаю. Где-то после наступления темноты, но не слишком поздно. Это езды на три-четыре часа.

Она задумчиво кивнула, а затем ласково похлопала меня по щеке:

– Будь осторожен.

Поднимаясь вслед за Алеко, она вдруг остановилась, повернулась ко мне и сказала:

– Для мужчины, неуверенного в своем мужестве, ты проявил себя сегодня слишком хорошо. Я очень горжусь тобой.

Она ушла, а я так и остался стоять, пытаясь разобраться в том, что она сказала и что за этим скрывается. Я был готов разразиться страшным криком от избытка сил и энергии, пробудившихся во мне. Ничего подобного я еще не испытывал с момента окончания работ в Александрии.

Может, то, что я сделал сегодня, где-то на уровне моего подсознания явилось искуплением моей вины перед бедным старым Моргом? Совершенно точного ответа на этот вопрос дать было нельзя. Самым важным для меня стало то, что я уже ничего не боялся. Во всяким случае, не так, как раньше.

Я поднялся на палубу. На залив безмолвно опускался теплый ласковый вечер. Странно, жизнь продолжалась, я снова был полон сил и энергии.

Со стороны берега до меня донесся голос Киазима. Я повернулся и увидел «Сейтана», уткнувшегося носом в песок, а у самого берега босоногого Киазима. Взобравшись на пирс, я сделал несколько шагов и был уже готов спуститься по каменной лестнице, чтобы подойти к Киазиму, как тот уже подбежал ко мне. Он обнял меня, крепко расцеловал в обе щеки, а затем протянул мне руки:

– Хочешь мою руку? Какую? Правую?

Это было старое турецкое присловье, и у них оно очень многое означало.

– Может быть, ты в следующий раз меня послушаешь. Я же говорил, что этот корабль опасная штука.

– Мне не повезло, только и всего. Такого дважды не случается.

– Ты что, собираешься снова испытать судьбу?

– А почему бы и нет?