Судный четверг

Володя всю жизнь не любил патетики, считал ее в чем-то сродни узаконенному идиотизму, но как иначе сказать?

— Командование укрепрайона благодарит вас… благодарит нас за отличную службу и меткую стрельбу! И я от себя добавлю — спасибо, братцы! Это все!

— Рады стараться, ваш бродь! — ответ был негромким, не очень дружным, но главное — достаточно бодрым.

Командование укрепрайона, конечно, и не подумало никого поблагодарить, слишком озабочено было эвакуацией собственной задницы. Пришлось сделать это за коменданта. И пошел он… Именно туда!

— Что, старшина? Похоже, во второй центрифуге больше брагу не погоняешь? — спокойно и как мог весело спросил Володя. — Жалко вторую-то?

— Так точно, ваше благородие! Похоже на то, — Трофимыч как будто виновато, как-то совсем по-домашнему развел руками. — Ажник сил нет, до чего жалко взрывать! Собственными руками-то… Это ж не центрифуга, это ж благословение божье, так раскручивать-то… Брагу гоняла, как Егорий Победоносец бесовскую рать, прости меня, Господи, за все грехи разом…

— Я понимаю, — хмыкнул сотник.

Про себя Володя отметил, что ответ Деда прозвучал очень уважительно. И само обращение — не Володенька, не мил человек! — ваше благородие, подчеркнутое обращение к командиру.

Непривычно слышать от властного старшины…

^{Планета Казачок. 9 ноября 2189 г.}

^{Территория 4-го укрепрайона.}

^{11 часов 55 минут.}

Крупнокалиберный пулемет на высотке не замолкал. Тявкал себе и тявкал. Нервно, зло, а главное, почти непрерывно. В точности, как щенок, облаивающий из-за забора соседскую кошку…

«А почему щенок? Откуда вдруг вынырнуло такое сравнение?» — подумал я.

Да, от непрерывной работы металлокерамический ствол, видимо, перегрелся, вот и звучат в очередях взвизгивающие живые нотки. Похоже, что эта механическая сволочь по-настоящему разозлилась, раздухарилась и всерьез вознамерилась показать нашей бравой пехоте кузькинс мазер…

«Аптушка», конечно, слышно даже издалека. Автоматическая пулеметная точка, если переводить с армейского сленга. Слишком ровные очереди, слишком правильные паузы, слишком четкая работа по секторам. Лево, право, центр, огонь вперед, огонь назад и опять все сначала. Очереди так и выписывают правильные, методичные зигзаги по склону холма. Люди никогда так правильно не стреляют, только автоматика. Если бы не эти нервные взвизгивания…

Раздражает!

Мозгов у железяки не больше, чем у самонаводящейся боеголовки, а туда же — нервы, эмоции! У меня, может быть, тоже нервы, как струны, а эмоции выкаблучивают чечетку под барабанную дробь, но я же не плююсь вокруг себя бронебойными и плазменно-прожигающими. «Совесть надо иметь помимо всего!» — как любит повторять Пастырь.

Да, злит! Словно там, на высотке, на холме с обильной каменной россыпью, не тупая механика, едва осознающая систему определения «свой-чужой».

Нет, кто-то из солдат противника там наверняка сидит. Может, чаек попивает. Обстоятельно и шумно прихлебывает из жестяной кружки размером с четверть ведра, представил я. Наблюдает за работой самонаводящейся автоматики. Любуется через неприметные амбразуры.

Я понимал, что это бред собачий, не может такого быть, но тем не менее отчетливо представил себе толстопузого казака, вольготно расположившегося в бункере на высотке. Шаровары с фирменными лампасами, гимнастерка расстегнута до пупа, фуражка съехала на затылок, морда красная и довольная. Рядом пыхтит самовар, исходя паром… Просто карикатура из дебильно-патриотической брошюрки «Миссия демократии». Для полноты образа не хватает только красной надписи «samogon» поперек пузатого самовара…

А все же злит почему-то именно механика. Именно она достала своей несгибаемой правильностью…

Впрочем, злиться нельзя… И раздражаться нельзя… «Спокойней надо. Именно от слова покойник! — подумал я. — Холодно, рассудительно, можно даже сказать, индифферентно, как этот самый спокойный-спокойный…»

Фонтаны очередей ощутимо сместились влево, и я рванулся вперед на форсаже брони. Одним движением пересек открытое простреливаемое пространство и шлепнулся в безопасности за каменными зубами-скалами. Их крупнокалиберка не пробьет, их и снарядами не расшибить, камни основательные.

Метров пятнадцать выиграл, не меньше!

«Аптушка» среагировала на мое движение, но поздно. Длинные очереди крошили камни над головой, осколки звонко щелкали по броне. Я не обращал на них внимания, камни — это не страшно. Вообще когда слышишь — это не страшно. Камни, отскакивающие от брони, тонкий посвист пуль, шелест снарядов, пронзительное завывание ракет — их не нужно бояться. Твоя пуля (снаряд, ракета, луч) приходит бесшумно — это все знают. Никакой мистики, просто скорость пули-снаряда-ракеты выше скорости звуковых волн…