Судный день

Директору железобетонного завода

от начальника цеха № 2 Мотовилова Е. В.

Докладная

22 апреля сего года в 10 час. 30 мин. утра я поручил слесарю Притыкину П. З. и его помощнику Зуеву А. А. приварить подъемные ушки к формовочному поддону. (Притыкин имеет удостоверение сварщика.) В 10 час. 45 мин. я сказал Притыкину, что необходимо наладить редуктор на бетоноукладчике, так как люди стоят без дела. Притыкин, не докончив сварку, поручил Зуеву приварить ушко, а сам ушел налаживать редуктор. Зуев же, не имея удостоверения, фактически не имел права браться за сварочное дело, но он подчинился указанию Притыкина и выполнил работу недоброкачественно, что и привело к несчастному случаю, а именно: при подъеме поддона ушко оборвалось, и поддоном придавило ноги отделочнице Рыжовой, которая цепляла поддон и по неосторожности упала на арматуру, разбив при этом голову и поранив руку».

Мучительно морща лоб, Мотовилов перечитал докладную, поставил дату, расписался и подумал, что, может быть, не худо было бы переписать начисто, но вдруг почувствовал такую апатию и усталость, что ему совсем безразлично стало, как написано: чисто ли, грязно, с ошибками или без… Его угнетала и терзала только одна мысль, что он делает что-то нехорошее, не так, как нужно бы, и что во всем этом есть нечто недостойное его, начальника цеха. Он снова перечитал написанное, опять поморщился, будто у него заныл больной зуб, потом поспешно запихал сложенный кое-как лист в карман пиджака, встал и вышел из конторки, нахмуренный и вконец расстроенный.

Низко нагнув голову, Мотовилов, как на казнь, шел в заводоуправление. Упругий ветер лохматил волосы, пробивал пиджак и сек лицо песчинками, но Мотовилов, казалось, был слеп и глух ко всему. Все та же мысль, что он делает нехорошо, не так, не давала ему ни на минуту покоя. «Может быть, иначе как-то надо было бы сформулировать… Но как? — думал он, терзаемый сомнениями. — И к чему подчеркивать: «имеет удостоверение…» и потом это: «не докончив сварку, ушел», «не имел права браться за сварку, но подчинился указанию…» Нет, не то, не то! А что же «то»? Порвать докладную? Хорошо. Порву, приду к директору, скажу… Что скажешь? Моя вина, дескать, заставил, торопил, нажимал… Использовал удостоверение Притыкина не по закону… Бог мой, вот тупик, и как тут повернешь, как?»

Кто-то проскочил мимо, сказал «здравствуйте», но Мотовилов не поднял головы, а только услышал и уже потом понял, что с ним поздоровался кто-то знакомый. Мотовилов оглянулся и увидел женщину в рабочей спецовке. Она шла, отворачивая лицо от ветра. Мотовилов так и не узнал ее.

У двухэтажного здания заводского управления Мотовилов по привычке взглянул на большие круглые часы, висевшие над входом, и вдруг вспомнил, что сегодня он забыл съездить домой на обед. Впервые забыл. За полгода — первый раз. А сейчас уже три часа, поздно. Да и директор ждет. И Мотовилов почувствовал себя совсем скверно, как будто в его жизни никогда не было ничего хорошего, а всегда было нечто дурное, всегда — одни беды и неудачи.