Судный день

Катя стояла, отвернувшись. Костик растерянно посмотрел на нее, на Ляльку, уже понимая, что он опять сейчас все потеряет… Ведь она возьмет и уйдет! И все из-за этой глупой Ляльки, которой словно соли на хвост насыпали, сорвалась, что называется, с цепи.

– Ляльк… Ты уйди, – попросил он. – Пожалуйста… Ляльк…

– Конечно, я уйду, – заявила она. – Мне и не хотелось слушать… Я другого искала, а нашла вас, дурачков… Ну и услышала, как она тебе мозги заливает! А ты лопухи распустил!

Катя повернулась, губы у нее дрожали.

– Простите, но вы… Но вы…

Ольга не дала ей сказать.

– Ольгой меня зовут, – сделала книксен. – А в цехе по-свойски: Лялька! Подпольная кличка Гаврошик! Свой парень в доску… С ним и с Толиком три года вместе… Правда, я яблочками не торговала, а гайки крутила… Огрубела малость… Так что ты, девонька, уж извини…

– Ляльк! – крикнул Костик и даже сделал угрожающий шаг, но та легко отодвинулась на безопасное расстояние. Но не ушла, не испугалась. И обращалась она теперь только к Кате.

– Вот, слышите! – подсказала. – Ляльк… То бишь приятель его в юбке! Да, так вот… Вы сегодня и правда сделали свое дело, он же из-за вас прогул совершил… А вы знаете, что такое прогул на военном заводе?

Катя посмотрела на Костика и на Ольгу, сказала:

– Я ничего не знала.

– Ляльк! Хватит! – приказал Костик.

– А почему хватит? – спросила та. – Пусть знает… Пусть ей там на свадьбе тоже горько будет… Его, слышите, – это она, снова повернувшись к Кате, прямо ей в лицо: – Его судить будут… И полагается ему от трех до пяти… Ухожу! Ухожу! – И добавила: – Вот и знайте! Девонька! Вы там праздник справляете… Песни, пляски, вино… Поцелуи свои… А ему тюряга из-за вас… – Пошла, но оглянулась, снова повернула назад. – Чтобы у вас… Чтобы вам… – Никак не могла найти слов, таких злых, чтобы прошибить Катю. – Чтобы вам всю жизнь горько было!

Вот теперь она ушла.

А они остались стоять, будто на каких развалинах оказались: Ольга все разрушила.

Катя первая заговорила, она была совсем расстроена, и голос ее прозвучал жалко:

– Я, правда… Я ничего не думала… Вы же говорили, отгул… А я поверила… Опять я виновата, да?

– Ну что ты, – отвечал Костик. – Это я виноват…

Они стояли и не могли что-то преодолеть, чтобы подойти снова друг к другу.

– Но я, правда, растерялась… Он позвал, – она кивнула в сторону террасы, имея в виду Чемоданчика. – И знаете, что он сделал? Он порвал при нас наши расписки… А потом он еще сказал: ты, Катя, свободна… И вот когда он это сказал, он меня по-настоящему и купил… Добротой своей купил… Я подумала вдруг, а если он и правда… Что он любит…

– Не любит! – закричал Костик.

Катя посмотрела на него. Долгим, испытующим был ее взгляд.

И когда она заговорила, стало понятно, что она знает, что надо делать. Слова уже были в их положении ни при чем. Ольга их изничтожила. Только одно слово еще что-то значило, и она его произнесла: «Пойдем».

– Куда? – спросил Костик, но уже знал куда – и готов был идти.

Она подтвердила его догадку:

– В подвал! Куда же еще. – И она повторила: – В наш, в наш подвал! Милый, родной, желанный… Ты самый родной и желанный…

Она взяла за руку и повела, как ребенка, и он послушно пошел за ней, вздрагивая лишь на темных ступеньках, когда нога проваливалась в глубину, как в пропасть. Но при этом она что-то все время говорила, чтобы не слышать его встречные слова, которые могли бы ей напомнить о свадьбе и отрезвить, и вернуть в другой, более реальный, но вовсе не ее, не их мир.

Замолчала она, когда они оказались, это было ощутимо по особому воздуху, в глухой и вечной глубине, куда уже ничто не доносилось и не было слышно, кроме их собственного, слышимого ими дыхания.

Звякнула неожиданно громко щеколда, навсегда отрезая их от того, что было наверху.

А наверху вовсю еще игралась Катина свадьба.

35

Толик увел Чемоданова от гостей в другую комнату.

– Ну что? – спросил тот в нетерпении.

– Разговор есть.

– После…

– Не могу после-то.

– Горит? Так выпей!

– А то я не пил! – и заговорил, уж очень трезво заговорил для человека, который пил весь вечер, Чемоданов это про себя отметил.

– Насчет иголок я, которые ты привез… Швейных иголок… У тебя их сколько? Василь Василич?

Чемоданов вздохнул.

– Заладил… Не до них, Толик! Настроение у меня другое… Должен ты уважать мое настроение…

– Я уважаю.

– Тогда давай лучше выпьем, – и Чемоданов принес стаканы и разлил вино. Хорошее это было вино, с Кавказа, его молчаливый гость привез в подарок. Он тоже, оказывается, на железной дороге работал.

– Будь счастлив, Василь Василич, – предложил Толик. – И не забывай, кто тебе это счастье подарил!

Чемоданов захохотал довольно.

– Не забуду, Толик! Любое доброе дело наказуется!

– А ты мне счастья не пожелаешь?

– Отчего же, – сказал Чемоданов и снова налил вино.

– Так выпьем, чтобы… Василь Василич, вы бы мне сейчас, здесь, помогли обрести то, что мне необходимо! Для счастья необходимо!

Чемоданов покачал головой, удивляясь такой настырности Толика. Но уже понимал, что никак не отвертеться ему от делового разговора. Даже на этой, такой дорогой для него, свадьбе.