Судный день

Внезапно пение и удары стихли. Бигги замерла и надолго умолкла. У меня перехватило дыхание, и с Альбертом, похоже, происходило то же самое. Наконец Бигги открыла глаза, положила бубен на пол, взяла с блюда кольцо и выпустила его из рук, так что кольцо упало на бубен. Затем женщина издала странный горловой звук и снова запела, ударяя в бубен поленом, – но на этот раз медленнее. Она ударяла по самому центру бубна – туда, где был нарисован квадрат на длинной палке. По трем сторонам от квадрата виднелись фигурки человечков с раскинутыми в стороны волосатыми руками, похожими на еловые ветки. От ударов кольцо на бубне подпрыгивало, и бубен отзывался резким звоном. Этот звон, казалось, проникал мне прямо в голову, отчего мои мысли бросились врассыпную, словно разлетелись на тысячи бесполезных осколков, – и тут на меня нашло паническое оцепенение. Но немного погодя испуг отступил, и я принялся машинально подмечать все, что происходило передо мной. Кольцо подпрыгивало в самом центре шаманского бубна, а Бигги, не переставая бить в него, перешла на речитатив. Словно услышав эти новые звуки, кольцо сдвинулось вправо, к нарисованному полукругу с черточками и темными окружностями. Время от времени Бигги понижала голос – тогда слова звучали быстрее, а кольцо начинало выпрыгивать из круга.

Наконец звон бубна стих, Бигги умолкла и замерла. Затем она взяла кольцо и положила его на ладонь, немного посмотрела, как оно поблескивает в тусклом свете коптилки, и перевернула ладонь, так что кольцо опять упало на бубен. Она вновь, как и прежде, запела и начала бить в бубен, и кольцо – совсем как раньше – сдвинулось к центру круга и запрыгало. Что-то чарующее слышалось в позвякивании бубна, а вид подпрыгивающего кольца совсем заворожил меня, околдовал и отдалил от Господа.

Отдалил от Господа! Мысль эта прорвалась сквозь шум и ввергла меня в пучину отчаяния.

Я лихорадочно забормотал про себя слова апостольского Символа Веры:

– Верую в Тебя, Господь Всемогущий, Создатель неба и земли…

Я вновь и вновь повторял эти строки, пытаясь заглушить бренчание бубна и звон подпрыгивающего кольца, я почти сложил из них собственную песню, но продолжал зорко следить за ведьмой, стараясь не упустить из виду ни единого ее движения.

Внезапно ее голос смолк, и я облегченно вздохнул, чувствуя бешеные удары собственного сердца, которое, казалось, хотело пробиться наружу. Не зная, что еще мне предстоит испытать, я на всякий случай продолжал повторять про себя молитву. Бигги положила кольцо на блюдо, взяла зажженную лучину, подула на нее и помахала ею из стороны в сторону, так что запах можжевельника усилился, а затем отложила лучину в сторону. Она несколько раз стукнула деревянными чурочками, поворачиваясь к четырем сторонам света и прислушиваясь, будто ждала ответа, и приговаривая что-то на своем странном резком языке. И вновь затихла.

Она долго сидела, отвернувшись, и молчала, но потом наконец повернулась и спокойно посмотрела на меня. В ее взгляде не было ни жалости, ни сомнения, ни ликования.

Я смотрел ей в глаза, а в голове у меня звучала молитва, однако вскоре мне пришлось отвести глаза, не выдержав силы ее взгляда. Молитва смолкла, и ко мне вернулся страх. Очевидно, заметив это, Бигги покачала головой и робко улыбнулась:

– Мне не хотелось тебя пугать, Петтер. Я заметила, как ты вошел, и просто хотела, чтобы ты сел поближе к огню – ты, похоже, совсем закоченел.

Я посмотрел на бубен, блюдо, обточенные чурочки… Альберт вновь подрезал фитиль в коптилке, и пламя разгорелось ярче. И тут я вдруг вспомнил, зачем пришел.

– То… – я откашлялся, – Томас велел предупредить, чтобы ты никуда не выходила одна – только вместе с Альбертом, когда он поправится, или с нами. Иначе можешь попасть в беду.

– Вон оно что… Это в какую же? – деланно удивилась она.

– Все остальные здесь… они думают… ну… что ты ведьма…

– Ты и сам, похоже, так думаешь, – сказала она как нечто, само собой разумеющееся, ничуть не обвиняя меня. Я покраснел. – А Томас, значит, считает, что они могут обидеть меня?

Я молча кивнул. Бигги посмотрела на Альберта, и тот уверенно произнес:

– Никто ее и пальцем не тронет – я об этом позабочусь.

Я взглянул на его сцепленные пальцы и подумал, что он запросто может забить гвоздь голыми руками. Похоже, он пошел на поправку – тело его вновь налилось силой, а лихорадочный блеск в глазах исчез.

Взяв меня за руку, Бигги осторожно потянула меня к выходу.

– Возвращайся к Томасу и скажи, что со мной ничего не случится. Пока Альберт рядом, я в безопасности, – она опять сделалась серьезной, взяла с блюда кольцо и положила его на ладонь, – но кто-то еще в опасности. Передай Томасу, чтобы пришел сюда сегодня вечером. Если сможет. Я должна рассказать ему кое-что важное.

Альберт слез с лежанки и проводил меня до двери.

– Я подопру дверь изнутри, – сказал он, – когда придете, постучитесь в окно и подайте знак – махните фонарем из стороны в сторону.

Он выпустил меня на улицу и запер дверь.

Глава 29