Судный день

Году в девяносто первом Райсмик принял участие в захвате чешского гостя Карела Питки, промышлявшего поставками в Прагу эстонских и российских проституток. К делу Юри имел отношение косвенное, но, когда узнал, что чех захватил в заложницы четверых женщин, вызвался добровольцем - и был ранен.

- Так это когда было, - протянул Райсмик. - Молод был, в иностранные газеты попасть хотел. Теперь я мудр и осторожен.

- Не верю.

- Почему?

- Ты по-прежнему "тащишься" от рэпа.

***

Агафонов и Греховодников сидели за круглым столом в гостиной друг против друга и периодически поглядывали в распахнутое окно. Они нервничали.

Они знали: серьезный прокол в самом начале операции - примета скверная. Да и не давал покоя вопрос: с кем должны были встретиться хозяева кейса с белым порошком, и чего от них можно ожидать?

А растекшемуся по креслу Аликбекову было жаль несчастного Карцева.

- У него в Ачинске мать с сестрой, - сержант глянул на тихо хрипящего в забытьи ефрейтора. - И невеста...

- У всех нас дома кто-то есть! - оборвал его Греховодников. - Ради них и подставляемся.

- Они дружили с четвертого класса, - продолжал Аликбеков. - Хотели пожениться, но жить негде и не на что.

- Ты небось тоже на калым зарабатываешь? - зло усмехнулся лейтенант. Сколько жен купить надумал?

- Заткнись, лейтенант! - процедил Агафонов.

Глаза Греховодникова в миг налились яростью.

- Выбирайте слова, прапорщик! Я старше по званию...

- А командую группой я, - спокойно парировал Агафонов. - Так что закрой свой хлебальник и не чирикай.

Греховодников покраснел. Он побаивался крутого прапорщика, прошедшего через Афган, Карабах и Чечню. Но все же не до такой степени, чтобы молча сносить любые оскорбления, да еще в присутствии сержанта. Вряд ли настоящий момент был подходящим для выяснения отношений, но именно в тягостные минуты ожидания предстоящего боя нервы лейтенанта требовали разрядки.

Агафонов это чувствовал. Старый хитрец, он сделал пол-оборота лица к окну, но краем глаза продолжал следить за лейтенантом. Греховодников "купился" - резко вскинул руку к лицу прапорщика. Агафонов легко перехватил кулак в нескольких сантиметрах от челюсти, вывернул руку лейтенанта, вынудив его плюхнуться лицом в стол, и сильным ударом ладонью в ухо сбросил со стула.

- Ах ты, гад! - взвыл Греховодников, схватил Агафонова за ноги и изо всех сил потянул на себя; грохоча переворачиваемым стулом, прапорщик съехал под стол.

Катаясь по полу, они продолжали выяснение отношений и ставили предельно возможное количество точек над "i".

Аликбеков не вмешивался. Вообще-то, он недолюбливал кичливого лейтенанта, а Агафонова, как профессионального солдата, крепко уважал. Но спор их казался мелочным. Как и все происходящее после ранения ефрейтора даже предстоящий бой. Теперь он почему-то был уверен в скорой смерти: своей, лейтенанта и даже прапорщика. Ему только очень хотелось, чтобы Карцев непременно выжил и обязательно женился.

- Приказ всем группам по кольцу...

Стол перестал приплясывать, в комнате воцарилась гробовая тишина.

- Приступить к выполнению задач! Как поняли?

Агафонов и Греховодников разом вскочили. Прапорщик схватил лежащую на телевизоре рацию, дождался своей очереди и доложил:

- "Шестой": приказ понял!

Мозг его теперь целиком был задействован на выполнение задания. И когда глаза пали на Греховодникова, в них не было и следа прежнего презрения, не было вообще никаких эмоций - солдат смотрел на солдата.

- Лейтенант.

- Я! - Греховодников вытянулся в струну; прикажи ему Агафонов броситься из окна, он сделал бы это не раздумывая; офицерская выучка штука серьезная.

- Берите гранатомет, ступайте в соседнюю комнату и ждите моей команды.

- Есть!

- Сержант!

Аликбеков встал, взял в руку прислоненную к креслу "драгуновку".

- Действуй, парень.

Аликбеков подошел к окну, ловко, одним махом приладил винтовку к плечу и прицелился...

Маленький, белоснежный песик с бурой задницей перестал вдруг вибрировать, застыл на месте и обреченно заглянул в прицел. Грохнул выстрел, и белокурая головка разлетелась на сотню кровавых кусочков.

- Григорянц, ты что? - разочарованно протянул Куренной.

- Я и курабеску эту грохнул бы! - ответил сержант, целясь в основание кустика неподалеку от ног визжащей хозяйки собаки - девчушки лет двенадцати.

- За что ты их так ненавидишь? - пожал плечами Глаголев.

- Моему отцу - отставнику - отказали в виде на жительство только потому, что у нас не хватило положенных для этого двух квадратных метров жилой площади, - Григорянц выстрелил в куст, девочка бросила ненужный теперь поводок и убежала в дом. - Четыре раза он ездил в Псков и обратно, чтобы продлить на следующие три недели их поганую временную визу! - он оторвал глаз от прицела и мрачно глянул на Глаголева. - Пятого раза сердце не выдержало - умер прямо на границе.

- Откуда ты можешь знать, что стреляешь не в наших? - изумился капитан, не задумываясь над странностью вопроса.