Судный день

В порывах ветра на белом воротнике священника плясали темные тени, а полы сутаны развевались, так что фигура священника приобретала странные, причудливые формы. “Не приведи бог столкнуться с таким чудищем ночью – можно до смерти напугаться”, – подумалось мне. Я непрестанно повторял, что тот, кто идет перед нами, – человек Божий. Хорошо, что обычно он носил светскую одежду, а сутану с воротником надел только ради этого особого случая.

Возле ворот сарая наша процессия остановилась, священник развернулся, Мария с хозяином опустили на землю подставки, и мы на них поставили гроб.

Священник поцеловал висевший у него на шее серебряный крест и поднес его к гробу.

– Да благословит тебя Господь и сохранит тебя. Да озарит Господь лицо Свое для тебя и помилует тебя. Да обратит Господь лицо Свое к тебе и даст тебе мир. Аминь.

– Аминь… – повторили все стоящие у гроба, а священник открыл заложенную закладкой Библию и прочел:

– Это отрывок из священного Второго послания апостола Павла к Коринфянам, глава пятая, стихи четырнадцатый и пятнадцатый. “Ибо любовь Христова объемлет нас, рассуждающих так: если один умер за всех, то все умерли. А Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего”. – Якоб медленно закрыл книгу и серьезно посмотрел на гроб.

Мы ждали. От холода некоторых пробирала дрожь.

– Этот странник обрел покой вдали от дома, семьи и тех, кому был дорог, – неторопливо сказал священник, тщательно проговаривая каждое слово, – на чужбине, среди чужих людей, настигло его несчастье, приведшее к смерти. Срок нашей жизни в мире Божьем отмерен судьбой, но грусть наша безмерна и чувство несправедливости гложет нас, когда в Царствие Небесное уходит тот, чей жизненный путь, как кажется нам, прервался слишком рано. – Быстро взглянув на нас, священник удостоверился, что мы слушаем, и продолжал: – Но, возможно, Господь по-иному задумал нашу жизнь, и смерть – лишь проявление воли Его. Порой злоумышленники нарушают Божий замысел, но тогда восстает Он, чтобы исправить зло, и наш земной срок отмерен по усмотрению Божьему и Его воле. Возможно, отпущенное нам время скоро закончится, и агнцы будут отделены от козлищ, и праведники от безбожников. Возможно, день этот уже близок, и эта смерть и стужа – знамение, что вскоре мы предстанем пред Высшим Судьей.

Томас поднял вдруг голову и удивленно посмотрел на священника, и я заметил, что профессор вышел во двор без плаща. Проповедь продолжалась, а я разглядывал окружавших гроб.

Позади Томаса стояла госпожа Хамборк. Она наклонила голову, так что лицо оказалось в тени и выражения его я увидеть не смог. Прямо напротив меня стоял Альберт, печально глядя на гроб. К моему изумлению, щеки у него блестели от слез. Казалось, вместо того чтобы слушать священника, он сам читал какую-то беззвучную проповедь или, может, Альберт вел неслышную беседу с усопшим?

Опять открыв Библию, Якоб зачитал:

– “И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими”[9].

Он закрыл книгу и принялся рассказывать, что нужно совершить, чтобы попасть в Книгу жизни, когда мы предстанем перед огромным светлым троном Судьи.

Стоявший возле гроба хозяин, похоже, совсем закоченел: он трясся словно осиновый лист, а чтобы зубы не стучали, сжимал челюсти, отчего лицо его совсем перекосило.

Я посмотрел на Марию, наши взгляды встретились, и девушка слегка улыбнулась из-под широкополой шляпы, а потом вновь перевела глаза на священника и прислушалась к его словам. Позади нее маячила какая-то тень, я чуть посторонился, стараясь получше ее разглядеть, и увидел низенькую, едва достающую мне до плеча женскую фигурку, закутанную в просторный плащ Томаса Буберга. Склонив голову к гробу, она слушала речь священника. Волосы были заплетены в толстую черную косу, перекинутую на плечо. Она подняла голову и спокойно посмотрела мне прямо в глаза. Лицо ее, освещенное трепещущим пламенем факелов, казалось равнодушным и чужим. Нет, это было не просто лицо незнакомого мне человека – его черты носили отпечаток чего-то иного, что одновременно пугало и восхищало. Возможно, родом незнакомка из далекой Африки или Америки, она индианка или негритянка – мне доводилось слышать и о неграх. Вот только что она здесь делает? И как попала сюда? Она не сводила с меня невозмутимого взгляда, отчего я совсем смутился и повернулся к священнику, который как раз закончил проповедь. Молитвенным жестом он скрестил руки, держа в них Библию, прикрыл глаза и склонил голову. Все остальные последовали его примеру.

– Господи Всевышний, Отче наш, яви свою милость земным грешникам и прими душу этого незнакомца. Молим Тебя, Господи, дай нам терпения исполнить волю Твою, возлюбить врагов и недругов и вознести молитвы за них, подобно возлюбленному Сыну Твоему Иисусу Христу, Единому с Тобой в Духе Святом, Единому Богу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.