Судный день

– Что за черт! Неужели каждый раз, когда идешь куда-то, надо спрашивать профессорского разрешения? Я что, сопляк какой-нибудь?

Ничего не ответив, Томас быстро посмотрел на меня, и я понял, что настал мой черед задавать вопросы.

– Что ты делал на сеновале посреди ночи?

Ответа не последовало. Плотник даже взглядом меня не удостоил.

– Почему ты убежал, едва завидев меня? И что такое ты нес на плече?

Он наконец посмотрел на меня и прищурился. Мне стало не по себе. Глаза у него были красными и злобными. Он не ответил.

Томас вновь заговорил:

– Густаф Тённесен, у меня складывается впечатление, что вы не осознаете всей серьезности происходящего. Здесь, на постоялом дворе, совершено убийство, и я возложил на себя ответственность за поимку убийцы. На данный момент вы отказываетесь отвечать на вопросы и тем самым подводите себя под подозрение. К вам у меня имеется множество вопросов, однако, если вы не станете на них отвечать, мне придется попросить Альберта, чтобы тот запер вас на ночь в каком-нибудь надежном месте.

Мне вдруг подумалось, что никогда прежде столешницу не удостаивали такого пристального внимания. Плотник поднял голову и кивнул профессору:

– Ладно уж, вы спрашивайте, а вот мальчишка пусть помалкивает. – И он многозначительно мотнул головой в мою сторону, однако на меня так и не посмотрел.

Меня охватила ярость, и у меня руки зачесались расквасить ему физиономию. Томас похлопал меня под столом по колену.

– Никаких мальчишек… – начал он, – я здесь не вижу. Но зато передо мной взрослый мужчина, который ведет себя как мальчишка, и сидит он на вашем стуле, Тённесен. И кстати, почему ты называешь себя плотником? – Томас вдруг резко покончил с вежливым обращением.

– Потому что я и есть плотник, – буркнул Густаф.

– Ты такой же плотник, как я. А может, даже и похуже, – сухо парировал Томас, – и вчера вечером ты совсем опростоволосился, пытаясь доказать, что ты плотник. Помнишь про старую древесину? Я все это выдумал. А ты угодил в ловушку и показал, что в древесине ничего не смыслишь.

Промолчав, Густаф Тённесен посмотрел в сторону кухни: видимо, сейчас его могла утешить только кружка пива. Томас вздохнул.

– Вчера ты сказал, что за день до этого, ночью, видел в каретном сарае свет?.. Погоди-ка… – Томас взял меня за локоть, – Петтер, поднимись в нашу комнату и принеси мне книгу Виллума Ворма, которая называется Rationes Politica[19]. Она нужна мне срочно.

Удивленный, я поднялся, зажег сальную свечку и пошел наверх, оставив Томаса допрашивать плотника.

От входной двери тянуло холодом, и свечка едва не погасла. Ветер на улице совсем разбушевался и отзывался воем в каждой щели. Поднявшись в комнату, я зажег восковую свечу и просмотрел сперва стопку книг на письменном столе. Название большинства из них было написано не на обложке, а на первых страницах, поэтому поиски затянулись. Я перерыл всю стопку, но тщетно, – распаковал сумки и принялся искать в одежде. Одежду Томас укладывал как бог на душу положит и запросто мог сунуть томик Аристотеля или Фомы Аквинского в сумку вместе с носками и кальсонами. Под кучей грязных носков, которые я позабыл отдать Марии, я обнаружил небольшую книжечку под названием Lettern et Mundus Novus[20], написанную человеком по имени Америго Веспуччи. Несмотря на спешку, я припомнил, как Томас однажды назвал его лжецом и рассказал, что тот дал название Америке, – новому миру по другую сторону Атлантического океана. Это вновь навело меня на мысли о Бигги: ведь сначала я подумал, что она родом из Америки, и почувствовал себя полным невеждой. Мне вдруг захотелось отправиться в путешествие, побывать не только в Дании, но и в дальних странах, таких как Америка и Африка. Я продолжал поиски, отыскал еще пару книг, но не нашел ни одной, написанной Виллумом Вормом. Обычно профессор знал, какие книги у него при себе, поэтому я опять проверил те, что просмотрел первыми, – все безрезультатно.

Тогда я уселся на стул и задумался: если Томасу было известно, что этой книги здесь нет, то зачем отправлять меня за ней? На ум приходила лишь одна причина – профессор решил как-то обхитрить Густафа Тённесена, но как – я не понимал. Возможно, ему все равно, какую книгу я принесу? Главное, чтобы на обложке не было названия.

Еще раз оглядев книги, я взял De Aureo Cornu[21] Оле Ворма – хотя бы фамилия та же… Да и какая разница, если это нужно для отвода глаз.

Когда я спустился в харчевню, Томас встал и прошел на кухню, где нацедил кружку пива и протянул ее нашему ненастоящему плотнику. Поддельный граф, ненастоящий плотник… Что нас еще ожидает? Я положил книгу перед Томасом, но тот, не глядя, отодвинул ее в сторону. Тённесен жадно осушил кружку, со стуком поставил ее на стол, рыгнул и, утерев рукавом губы, ухмыльнулся и благодарно кивнул профессору.

– Давай припомним тот день, когда убили графа, – сказал Томас, – где ты находился с того момента, как граф вышел из харчевни, и до того времени, когда сюда вошли мы?