Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI в.

К несчастью для Ло, сказочный успех его идей и популярность навлекли на него зависть немалого числа политических врагов. В начале 1720 г. известный аристократ принц де Конти захотел получить очередной выпуск акций Компании Индий, но Ло ему отказал. Реакция де Конти? Он собрал все имевшиеся у него банкноты Banque Royale, набил ими доверху две телеги и доставил в банк. «Получите, мсье, - так заявил он, по словам очевидцев, - ваши банкноты "с оплатой по предъявлении". Вам их предъявили? Ну, так давайте монеты».

Банку пришлось заплатить. Когда герцог узнал об этой выходке принца, он пришел в ярость и велел ему вернуть в банк две трети полученных монет. Но урон был уже нанесен. В фасаде доверия появилась первая трещина. Ричард Кантильон, понимавший, что банкноты ничем не обеспечены, продал все имевшиеся у него 20 млн ливров. Кантильон свернул свою банковскую деятельность и покинул Францию, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. Двое других активных участников парижского финансового рынка, Бурдон и Ла Ришардьер, начали обменивать свои банкноты на металлы небольшими порциями, чтобы не привлекать внимания. Они тайно скупали серебро и драгоценности и все это, в том числе и монеты, для сохранности отправляли в Амстердам и в Англию.

Прошло совсем немного времени и вот уже ошалевшие толпы люмпенинвесторов пытались вломиться в банк, чтобы обменять свои обесценивающиеся банкноты и акции фирмы Ло, Миссисипской компании. Средние инвесторы начали тезаврировать золотые монеты, складывая их под матрасы или тайно вывозя из страны. Экспоненциальный рост денежной массы остановился и повернул вспять.

Рассчитывая с помощью указов восстановить доверие, прекратить тезаврирование металлических денег и остановить их утечку за границу, герцог совершил ряд роковых ошибок. Он издал указ, что стоимость банкнот на 5% выше, чем равных по номиналу монет. Это не сработало, и он повторил тот же ход - объявил, что банкноты ценнее монет на 10%. Потом, в феврале 1720 г., он вообще запретил гражданам Франции использовать золотые монеты, а позднее довел до их сведения, что всякий, у кого будет найдено более 500 ливров в золоте или серебре, заслуживает конфискации и штрафа.

В конце концов, герцог запустил печатный станок на полную мощность. Как уже отмечалось, с февраля по май того года было напечатано банкнот на сумму 1500 млн ливров. Денежная масса выросла почти до 3000 млн ливров. Наконец, Ло приказал собрать парижских «мятежников» и, прогнав их для наглядности по улицам столицы, отправить в Новый Свет за золотом. Однако когда в темных переулках стали появляться те же грязные рожи, доверие горожан было окончательно подорвано, а вскоре и вовсе сошло на нет.

Под конец ничто уже не могло спасти ни акции компании, ни обесценившиеся банкноты Banque Royale. В 1720 г. Миссисипская компания рухнула, разорив тысячи французских граждан среднего и высшего классов и подорвав устойчивость валюты. Еще за месяц до этого со стороны Франция казалась самой богатой, многолюдной и уверенной страной Европы. Теперь она была банкротом. Психика французов, от обитателей королевского двора до самых низов общества, была травмирована самой идеей акционерной компании. До последнего времени они даже избегали термина banque, предпочитая называть свои банки кредитными обществами - Credit National, Credit Lyonnais, Cause D'Epargne.

Зеркало глупости

Ло, затмивший на время самого короля, был вынужден жить в Пале-Рояле под охраной королевских гвардейцев. Однажды толпа, заметив его экипаж, вместо того, чтобы любоваться былым кумиром, набросилась на карету и разнесла ее в щепки. К счастью для Ло, его там не оказалось. Позднее Филипп II дал ему разрешение покинуть Францию, и он уехал - покрытый позором и задолжав 6,7 млн ливров.

К моменту его смерти в Венеции в 1729 г. Ло, человек «холодного расчета и ослепительно новаторских идей», превратился, по мнению наблюдателей, в «тень самого себя… запуганный немолодой человек с выраженным тиком»39. Но Ло, старавшийся все всегда предусмотреть, сумел еще раз удивить французских и английских агентов, посланных для описи его имущества. В этой описи, сделанной в 1729 г., значатся 81 ящик с картинами, скульптурами, музыкальными инструментами и мебелью. Среди 481 картины были оригиналы величайших мастеров. На первой странице описи, рассказывает Мэрфи, перечислены 22 картины, в том числе по одной Тициана, Рафаэля, четыре Тинторетто и одна Паоло Веронезе. «На других листах переписи появляются и другие великие имена, - пишет Мэрфи, - в том числе Гольбейна, Микелапджело, Пуссена, Леонардо да Винчи, а также три Рубенса!»