Судный день для губернатора

Женя Ермаков ревел, словно малолетняя девчушка, у которой нехорошие мальчишки отобрали любимую игрушку. Всхлипывал, шмыгал носом, то и дело утирал розовым платочком льющиеся рекой слезы, размазывая по всему лицу тени, красную губную помаду и пудру. В заплаканных глазах читались обида и непонимание.

Ладутько в очередной раз отвесил своему бойфренду хлесткую пощечину – уже третью за сегодняшний вечер – и ткнул пальцем в монитор компьютера, на котором отображалась загруженная с гей-сайта «Odnopopniki.ru» и увеличенная на весь экран черно-белая фотография.

– Какого хера ты это сделал? – Николай Павлович был вне себя от ярости.

Ермаков коснулся щеки – та буквально пылала, обжигала ладонь.

– Коленька, миленький, это не я. Честное слово. Ну сам подумай, зачем мне такой ерундой заниматься? Я и в компьютерах не сильна, с трудом на свою электронную почту захожу. А тут так просто на каком-то дурацком сайте зарегистрировалась, да и фото опубликовала… – взывал к разуму губернатора Женя.

– Тогда откуда оно там взялось? Что, само появилось? – сокрушался Ладутько.

– Кто-то украл его у меня. Пропажу я только вчера заметила, но побоялась тебе об этом сказать, – признался Ермаков. – И вообще, Коленька, ты не находишь, что в последнее время вокруг меня странные вещи творятся, словно порчу кто-то наслал? Сначала какой-то алкаш ко мне заявляется и начинает шантажировать копией одного из документов, хранящихся в моем сейфе. Откуда она у него взялась – ума не приложу. Теперь вот фотография… Ох, неспроста все это. Чует мое сердце, что кто-то под нас копает, лбами столкнуть хочет – одним словом, поссорить норовит.

– Ты мне тут теории заговора не строй. Скалозубов и полковник ситуацию под жесточайшим контролем держат. И если бы кто-то под нас копал, то они мне об этом уже давно бы сказали, – наотрез отказывался верить своему «бойфренду» Николай Павлович.

– Скалозубов и Евсеев? – грустно вздохнул Ермаков. – Ты им так безоговорочно доверяешь, будто они твои закадычные друзья. Знаешь, что я тебе скажу – эти двое скользкие типы. Возможно, это именно они хотят столкнуть нас лбами.

Ладутько уже надоело выслушивать оправдания. Нет, конечно, с Женей он где-то и мог согласиться – в части того, что член Совета по нравственному и духовному воспитанию несовершеннолетних и полковник далеко не ангелы и от них можно ожидать чего угодно. Но то, что размещенная на гей-сайте фотография – их рук дело, было полнейшим бредом. Какая им от этого выгода? Да никакой.

– Хватит городить чушь! – И губернатор ударил кулаком по столу. – Последний раз спрашиваю – зачем ты это сделала? Хотя, погоди, кажется, я догадываюсь. – Он прищурился. – Я понял. Это месть. Месть за то, что я уделяю тебе мало внимания. Верно?

Женя сморкнулся в платок, скомкал его и запулил в дальний угол комнаты.

– Да, Коленька, мало. – Ермакову захотелось заплакать, но слез уже не было. – Ты променял меня на этих никчемных детишек. Как же они мне ненавистны! Но я молчала, делала то, о чем ты меня просил. Знаешь, почему? Потому что я люблю тебя. Потому что думала – со временем твоя увлеченность ими пройдет, – разоткровенничался он. – Мы же с тобой с университета вместе, в турпоходах в одной палатке спали, ты за меня всегда заступался… Но повторяю – это не я сделала.

Трясущейся рукой Ладутько схватил со стола стакан с виски и залпом выпил; на дне обнажились три подтаявших кубика льда.

– Это не я… – принялся вновь оправдываться Ермаков, но тут же смолк, когда брошенный Николаем Павловичем стакан вдребезги разбился о стенку и осыпался мелкими осколками на ковер.

– Ты хоть понимаешь, что натворила? – прохрипел, сорвав голос, Ладутько. – Из-за твоей ревности я могу лишиться кресла губернатора. Ведь журналисты наверняка ухватятся за эту фотографию и начнут свое расследование. А что, если им удастся докопаться до истины? Представляешь, какой скандал поднимется?

Ветер, ворвавшийся в приоткрытое окно, растрепал волосы на парике Ермакова. Тот неуклюже пригладил их накладными ногтями и посмотрел заплаканными глазами на Ладутько.

– Можешь мне не верить. Но я уже все сказала.

– В общем, так, – сжав пальцы в кулак, решительно произнес Ладутько, понимая, что разговор зашел в тупик. – Ты должна исчезнуть из города, залечь на дно, пока все не уляжется. В свою очередь, я попытаюсь убедить общественность, что эта фотография – гнусная провокация, фотошоп. Все понятно?

– Хочешь от меня навсегда избавиться? – обиделся Ермаков.

– Избавиться? – возмутился губернатор. – Другой на моем месте тебя просто убил бы. А я человек добрый. Все, иди, чтоб глаза мои тебя больше не видели. – И он указал Жене на дверь.

* * *

Стояла глубокая ночь, а потому шоссе было совершенно пустынным. Ни одного автомобиля не попадалось на пути бронированного «Мерседеса» бизнес-класса с козырными номерами, вызывающими трепет у сотрудников ГИБДД.

Личному шоферу Ладутько уже надоело водить пальцем по сенсорному экранчику магнитолы, переключаясь с одной радиостанции на другую.