Судороги Земли

Зодчий окинул взглядом поле боя, отметив множество деталей одновременно. Юнцы добивали последних гиен, не успевших исчезнуть в спасительном тумане. На левом крыле всё шло неплохо («зывуны» не смогли преодолеть критический рубеж и теперь с воем и пронзительными воплями умирали от стрел и дротиков). Лишь на самом краю правого фланга дела обстояли неважно. Там активно действовал всего один защитник, продолжая с остервенением выпускать стрелы в приближающихся недовыходцев.

Зодчий оглянулся, чтобы оценить своё «войско». За спиной стоял один Агути. Выглядел он скорее истерзанной жертвой хищников, чем неустрашимым ратником. Зодчий махнул рукой в сторону правого фланга, Агути согласно кивнул головой, и они побежали.

Но добраться до баррикады не удалось.

Прямо перед ними, словно из-под земли, поднялись стебли колючего растения и стали стремительно оплетать ноги, тело, руки… Зодчий исхитрился отсечь стебли у земли до того, как они обездвижили руки. Агути не успел. Его правая рука, оказалась плотно прижата к телу, и выбраться самостоятельно он уже не мог. Зодчий потратил несколько драгоценных минут, чтобы освободить товарища и вернуть ему оружие. Только убедившись, что тот в безопасности, Зодчий продолжил спринтерский забег.

Прибежал заставник вовремя — единственный защитник баррикады был так увлечён стрельбой из лука, что не заметил двух «зывунов», обошедших его укрытие с левой стороны. Он бы, наверное, так и умер с луком в руках и стрелой, прижатой к правой щеке, если бы Зодчий не срубил недовыходцев, приготовившихся прыгнуть на спину ничего не подозревавшей жертве.

Поселенец оглянулся на шум падающих тел. Зодчий узнал Иктима.

«Как он здесь оказался?..» — с недоумением подумал заставник, но тут же позабыл о нём — впереди вновь показались «зывуны». Ещё через секунду Иктима с силой отшвырнуло назад. Подбежавший Зодчий увидел в его левом плече толстую ершистую стрелу.

— «Арбалетный одуванчик»… — простонал Иктим и, запрокинув голову, откинулся на спину.

Зодчий действовал быстро, но без суеты. Рванул стрелу на себя с такой силой, что Иктима подбросило на земле, и он потерял сознание. Потом схватил «фархадовскую» стрелу, отломил наконечник, разжал тонкие металлические усики и высыпал содержимое в рваную рану на плече поселенца. После чего поджёг зажигалкой серый порошок и рывком убрал голову, чтобы не опалило лицо.

Иктим издал вопль, открыл глаза и очумело уставился на Зодчего.

— Лежи! — приказал выходец. — Теперь заражения не будет!

Затем вскочил, подбежал к завалу. Выглянул. «Зывунов» поблизости не было.

Зодчий внимательно осмотрел пространство перед собой, оценивая возможности оставшихся недовыходцев. Шансов у них не было. Поселенцы и заставники, кто оказался в состоянии стоять на ногах и вести прицельную стрельбу, вышли из-за баррикад и нестройной цепочкой продвигались вперёд, отстреливая по пути любое шевелящееся порождение Зокона. Зодчий присоединился к общей цепи.

Через полчаса всё было кончено…

Оставив нескольких верцев для наблюдения, остальные подсчитывали погибших. Поселенцы потеряли троих убитыми и шестеро получили серьёзные ранения. У выходцев статистика оказалось иной — погиб Тульчи с Третьей заставы (Зодчий так и не успел записать его историю), трое — ранены.

Когда раненых отнесли под навес дома и оказали первую помощь, все расположились на широком дворе заставы, оставив в охранении у Зокона пятерых молодых поселенцев.

Зодчий, устало прикрыв глаза, привалился спиной к нагретой древесине дома. По его внутренним биологическим часам бой длился не более двух часов, но вымотал невероятно…

Кто-то опустился на траву у самых его ног. Зодчий открыл глаза. Енор располагался рядом с ним, с гримасой боли поглаживая левую щёку, залитую иссиня-чёрной гематомой.

— Где это тебя так? — вяло поинтересовался Зодчий.

— Бежал за тобой, — принялся торопливо объяснять Енор, — а потом что-то мелькнуло перед глазами и — бац! — лежу на земле и ничего не помню…

— Может, это лошадь, которую ты забыл привязать? — подал голос Гоблин, распластавшийся на траве.

«Неужели у него остались силы, чтобы шутить…» — удивился Зодчий.

Енор ничего не сказал, продолжая баюкать распухшую щеку.

Пришёл Агути, помогавший Глотку с Третьей заставы упаковать тело погибшего Тульчи в прочную холстину, найденную в прихожей дома. За ним приковылял Кучум, опираясь на самодельные костыли. Весь лоб Кучума был покрыт испариной, в глазах стояли слёзы. Но вовсе не от боли…

Кучум с кряхтеньем опустился на скамью и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Тульчи вчера баню с утра затопил. Мы ему говорим, с чего это вдруг — сегодня же только вторник. А он ничего не ответил, только посмотрел как-то грустно… Разве могли мы подумать…

Зодчий почувствовал, как защипало в горле, и предательски затрепетали ресницы. Он поспешил закрыть глаза, чтобы никто не успел увидеть в них боли с солёным привкусом слёз…

28

На заставу вернулись поздним вечером. В поселение заезжать не стали: своей боли хватало, а у них — три савана…