Суды над колдовством. Иллюстрированная история

Лейпцигский верховный судья Карпцов настаивал на том, чтобы служители закона не дали себя смутить призывами к милости, когда перед ними предстаёт на допросе женщина или даже девочка. Человеческие и Божьи законы едины для обоих полов.

Кроме того, опыт учит, что бывают девчонки двенадцати или пятнадцати лет, куда более зловредные, нежели можно предположить по их возрасту. Подрастая, они становятся только хуже, и за свои непрерывные грехи заслуживают жесточайшего наказания (Lea, 1939 стр. 844).

Карпцов знал толк в пытках. Его книга рекомендует семнадцать основных методов, «не говоря уже о сотне других» (1958 стр. 823). Этот лейпцигский юрист, в частности, предписывал загонять под ногти деревянные щепки, а потом поджигать их (Robbins, 1959 стр. 79).

Жжение огнём как таковое было излюбленным средством, к которому традиционно обращались под конец допроса. Применялись свечи, горящая сера, спирт, пакля, пучки соломы — короче всё, что может тлеть. Бамбергские палачи любили поджигать птичьи перья и подносить их к подмышкам или паху…

Широчайшую популярность приобрело истязание в колодках. Узнице ставили под пятки жаровню, время от времени раздувая угли мехами. При этом инквизиторы злорадно наблюдали, как «подружка Сатаны» с воплями корчится на топчане, рискуя переломать себе лодыжки… Кое-кто из судей предпочитал раскалённым углям открытое пламя факела. Другие вставляли между пальцами горящие фитили. Дело вкуса. Важен был результат.

Ножная доска. Немецкая иллюстрация XIX в.

Испанский осел.

Мучители работали с выдумкой. В умелых руках даже самые заурядные инструменты приводили в трепет. Несколько ранее в пренебрежительном тоне говорилось о тисках для пальцев, которые почитались только прелюдией к настоящему допросу.

Протокол от 1629 года повествует о том, как палач опроверг устоявшееся мнение. Изверг добился поразительного эффекта — и понадобилось ему для этого немногое. Он всего лишь свинтил вместе большие пальцы рук с большими пальцами ног, потом продел палку и подвесил истязаемую в воздухе. Висеть на пальцах зажатых в тиски, оказалось просто невыносимо. Бедная женщина несколько раз теряла сознание (Konig, 1928 стр. 145).

А ведь были ещё плётки с крючьями и объятья «железной девы»! Из спины вырезали ремни и натирали эти места солью с перцем. Изредка ведьм заставляли ходить босиком по гороху — срезав перед тем подошвы.

Перечисленные методы ужасны тем, что даже после однократного применения давали устойчивую боль на несколько недель вперёд. Хотя между пытками были промежутки, фактически муки не прекращались ни на миг. После ареста жертва попадала в царство страданий. Менялась только их интенсивность. Запредельные всплески, присущие допросам, чередовались с периодами заживления ран. Кому-то давали отдохнуть суткидругие, кому-то неделю. Иным даже месяц. Но в любом случае это было время, когда тупая ноющая боль оставалась вечной спутницей заключённых. Любой ожог зарастает медленно. Дыры от гвоздей, иголок или шила, рубцы от сечения тоже затягиваются подолгу. Малейшее движение требовало от узниц усилия; они боялись потревожить саднящие раны и даже во сне шевелились с опаской. В сущности, это тоже были пытки — но пытки, которые не считались таковыми. Боль не выпускала женщин ни на мгновение, но кто об этом будет теперь вспоминать?

Так, читатель исторического романа мало задумывается о страданиях солдат, которые тысячами лежат по госпиталям после кровавой битвы. Притягивают звучные названия: Пуатье, Ватерлоо, Верден… Внимание приковано к моменту схватки, к эффектным эпизодам и именам отличившихся. В памяти остаётся итог сражения, число погибших, раненых и пленных, а дальше… Дальше история ведёт нас за собой. Мы спешим узнать, как развивались события. Судьба несчастных, которым хирурги извлекали глубоко засевшую стрелу или пулю, остаётся на периферии сознания.

Николай Бессонов. Пытка Марии Карлье. Рисунок. 2001 г.

Подобно этому и колдунья, хладнокровно изувеченная на допросе, словно выпадает из поля зрения с той самой минуты, как её бросили на тюремный пол. Впрочем, разница есть.

Раненому солдату обычно стараются обеспечить хороший уход. Как только появляется такая возможность, его переносят в тёплый чистый лазарет, где его ждут заботливые руки сиделки. Никому не приходит в голову поместить человека, которому без того плохо, в сырое подземелье и нарочито морить его голодом. Раненому обязательно сделают перевязку и, уж конечно, не станут обременять цепями его обессилевшие руки и ноги.

С ведьмами поступали в точности наоборот.

Очевидец вюрцбургских процессов Фридрих фон Шпее писал: «Если обвиняемая не хочет признаваться после первой, второй или третьей пытки, её сажают в самую жуткую темницу, заковав в кандалы и цепи, и оставляют изводиться от постоянного ожидания в лишениях и тревоге (1958 стр. 86).

Известно, что смертность в тюрьмах для ведьм была высока. Нет сомнений, что грязь, попавшая в раны, прямой дорогой вела к заражению крови.