Судзуки в волчьем логове

– Это вполне логично. Он воспринимает меня скорее как конкурента, чем как противника. Я зарабатываю на жизнь, оберегая секреты, которыми он должен овладеть. Что делают китайские коммерсанты, несравненные в мире, когда они не могут убрать конкурента? Они заключают с ним сделку.

– Только этого не хватало, черт возьми! Апломба ему не занимать!

– В этом его уязвимость. Он сам ее раскрыл, – сообщил японец. – Он страдает мегапоманией, то есть манией величия, и испытывает глубокое презрение к себе подобным. Воспользуемся его психологическим заблуждением. Действительно, недооценивать своих противников – это большой недостаток.

– Что вы собираетесь делать?

– Принять его предложение, – холодно сказал Судзуки.

– Вы хотите сказать, что будете на него работать?

– Вот именно.

– Вы же не считаете его дураком?

– Он только что доказал, что он ни в чем не сомневается.

– Но если вы придете к нему с пустыми руками, он вас уничтожит.

– Кто вам сказал, что я приду с пустыми руками? – спросил Судзуки.

– То есть?

– Я приму предложение господина Икс, – подтвердил японец с трагической решимостью.

– Вы продадите секреты Энгельберга?

– Я брошу вызов.

– Но это чистое безумие! – воскликнул Зайдер.

– Не стану отрицать, – ответил японец. – Но вы не понимаете суть проблемы. Этот человек глубоко оскорбил меня, он задел мою честь, предложив мне продаться ему. Я должен смыть этот позор. Мои предки были самураи, я – сын самурая. У нас не шутят с честью. Я отдаю себе отчет в рискованности предприятия. Но я говорю: «Меня оскорбили». Это оскорбление должно быть смыто кровью: один из нас должен уйти. Согласно кодексу Бушидо,[1] другого выхода нет. Он или я. Один из нас должен исчезнуть. Мне хочется, чтобы это был он. Эта возможность традиционно считается самым элегантным решением.

Глава 13

В отеле Судзуки ожидал сюрприз. Едва войдя в свою комнату, он испытал шок, увидев лежащую на кровати обнаженную женщину. Ее голова свисала с кровати, рука была опущена на ковер. На стуле лежало платье из набивного шелка.

Улла! Внезапно разбуженная, она не стала изображать из себя разгневанную фурию, а просто сказала: «Наконец-то ты вернулся!» Японец присел на край кровати и наклонился, чтобы поцеловать ее. Она привлекла его к себе и долго сжимала в объятиях, не произнося ни слова.

– Не беспокойся, – наконец сказала она. – Горничная не даст ключа первой встречной.

Затем она приподнялась и села, уткнув подбородок в колени.

По выражению ее лица японец сразу понял, случилось что-то серьезное.

– Дела плохи, – сказала она. – Мне угрожают.

– Тебя заставляют выдать патенты?

– Да, и, если я этого не сделаю, отцу не поздоровится.

– Звонили по телефону?

– Да.

Она добавила сдавленным голосом:

– Эти люди способны на все. Мне кажется, лучше им уступить.

Ее лицо приняло упрямое выражение, и она молчала в ожидании реакции японца. Его ответ привел ее в замешательство:

– В таком случае нас будет двое, – спокойно сообщил он. – Я тоже дал согласие представить патенты. Вопрос в том, кто из нас окажется проворней.

– Я не шучу, – сказала Улла. – Я хочу уберечь отца от риска.

– Я тоже не шучу, – серьезно ответил Судзуки. Она посмотрела ему в глаза.

– Ты хочешь состязаться с людьми, оказавшимися сильнее полиции. Я помешаю тебе совершить эту глупость.

– Интересно знать, как?

– Увидишь.

– Девочка моя, – начал Судзуки, – если тебе еще раз позвонят, ты скажешь, что не можешь завладеть документами и очень об этом сожалеешь.

– Тогда они пришлют посылку со взрывчаткой или подложат в парк мину замедленного действия. Либо придумают еще что-нибудь. Я не понимаю, почему мы должны рисковать. Мой отец имеет право продать свое изобретение по своему усмотрению. Он ученый, а не солдат. Он ничем не рискует.

– Твой отец не разделит твоей точки зрения.

– Я не буду спрашивать его мнения. Я спасу его против его воли.

– Твоего отца финансировала американская фирма, вложившая большой капитал в это дело. Он не имеет права дважды продать свое изобретение. Отныне он не является его единственным обладателем.

– Все это из области морали, – презрительно сказала Улла. – К счастью, у женщин больше здравого смысла, чем у мужчин.

Внезапно она соскочила с кровати и стала натягивать платье.

– Зачем ты мне все это рассказала? – спросил Судзуки.

– Я надеялась на твое благоразумие, но я ошиблась…

– Сегодня все призывают меня к здравому смыслу, как будто сговорившись. Ты уже уходишь?

– Мне здесь больше нечего делать, – ответила Улла. С нахмуренными бровями и сердитым взглядом она походила на капризного ребенка.

– Я обожаю тебя сердитой, – заметил японец, вырывая у нее из рук платье.

Она со всего размаху дала ему пощечину и попыталась отнять платье. Послышался треск рвущейся ткани.

– Ты порвешь платье, – сказал японец.

– Пусть смотрят на мою голую задницу. Ты этого хотел.

Рассвирепев от ярости, она всадила в него свои когти. Дело кончилось рукопашной. Японцу стоило немалых сил усмирить ее.