Суета сует. Бегство из Вампирского Узла

— Надеюсь, с ним все в порядке, — сказала Хит. — Но, знаешь, он был одержим Эйнджелом. Временами казалось, что у него в голове не оставалось вообще ничего от Лорана, один только Эйнджел.

— Тогда я уже вообще ничего не понимаю. Почему ты хранишь этот амулет? Тебе надо избавиться от него. Смой его в унитаз или выброси в окно.

— Не могу. Я тоже им одержима время от времени; ему нужно куда-то добраться, и мне иногда кажется, что я — всего лишь поезд, а он — пассажир, оплативший полную стоимость проезда, чтобы быть уверенным, что он сможет доехать туда, куда нужно.

— Но это же не похоронный поезд. И мы не несемся на всех парах к Перевалу Кассандры. — Он хотел рассмешить ее, но она не видела этот фильм. — Кстати, ты знаешь, что мы видим Тимми в последний раз... он подписал с Гилером договор, что на концерте в Бангкоке он мистическим образом исчезнет в облаке дыма.

— Зачем?

— Господи, кто бы знал. Объемы продаж... какие-то статьи в «Weekly World News»... никто не знает.

— Но ведь Тимми больше не надо исчезать каждые пару десятков лет. Ему больше нечего прятать. Он постареет. Он...

— Знаю. Но на этот раз действо с исчезновением связано с его собственной безопасностью; все завязано на деньгах, на самых обычных деньгах.

— И что Тимми думает делать потом?

— Кто его знает. Может, захочет опять поменяться с Эйнджелом Тоддом.

— Не шути с такими вещами...

— Я и не собирался...

— Тс-с-с.

Было самое время заняться любовью, что они и сделали; но потом, когда все закончилось, Пи-Джей задумался — почему то, что когда-то казалось таким волшебным, почти сверхъестественным, вдруг становится совершенно обыденным, даже формальным. Они оделись и сели у окна. Поезд подходил к станции в каком-то маленьком городке, где они должны были сделать остановку. Пи-Джей пришел к выводу, что всему виной — этот чертов амулет. Амулет встал между ними. Как будто их любовь была электрическим током, а амулет замыкал его на себя.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала Хит. — Но ведь это не навсегда. Когда-нибудь страх пройдет.

— Все это так странно... Помнишь, в Узле, когда мы победили Симону Арлета и все ее демонические силы, тогда у нас у всех были магические способности... у меня — видение... у Тимми — силы теней... сегодня мы тоже победили вампиров, но теперь мы обычные люди.

— У нас есть магия... статуэтка, святая вода.

— Да, но это всего лишь вещи. Магия уже не идет из нас самих. Лоран МакКендлз написал свою последнюю картину, так что вдохновение покинуло и его. Твой ajarn умер. Никакой магии не осталось. Даже в том, как мы занимаемся любовью, — добавил он с горечью.

— Значит, — сказала Хит, — нам надо снова ее найти.

— Но где?

— Где ты нашел свою магию в последний раз?

— Где-то там. В одиночестве. В пустоте. Но пустоты больше нет.

— На твоем месте я бы не была так уверена, — сказала Хит, и Пи-Джей понял, что она права. Та пустота была страшной, и он не был уверен, что ему хватит смелости, чтобы вернуться туда, назад, в эту пустошь. В конце концов, он уже не тот мальчик, каким был когда-то. Респектабельные владельцы галерей не бродят полуобнаженными по лесам в поисках своего счастья. Ну, может, и бродят, но только в каком-нибудь лесопарке, с экземпляром «Железного Джона» в портфеле. "Где тот ребенок, которым я был? — Пи-Джей усмехнулся. — Господи, кажется, я превращаюсь в мудацкого яппи. Или даже еще хуже — как это там называется — дзиппи — такое вот сокращение от zen inspired professional pagans, профессиональных язычников, вдохновленных дзеном. Ох-ренеть. Как такое возможно, чтобы доход, исчисляемый шестизначными цифрами, испортил человеку душу за какие-то год-два? А с Тимми все должно быть еще хуже — у него этот доход исчислялся уже семизначными цифрами. Или еще больше, — подумал Пи-Джей, — если принять во внимание, что он наверняка сделал какие-то накопления за эти девятнадцать с половиной веков".

— Пи-Джей? — тихо позвала Хит.

— Да?

— Мы можем попробовать еще раз, если хочешь.

Она улыбнулась ему, такая красивая в лунном свете. Ее глаза сияли, и она была так печальна, и хотя ее губы источали манящее наслаждение, он не смог сдержать слез.

Они опять занялись любовью, но даже на пике наслаждения Пи-Джей смотрел на луну и мучился вопросом, как вернуть себе силу видения.

Тени

В этом кошмаре не было страшных чудовищ. Это был сон пустоты, абсолютной, всепоглощающей пустоты — Vanitas с последнего альбома Тимми Валентайна. Вакуум. Бездна. Великое ничто. Самое страшное, что только может быть в этом мире.

Она проснулась от собственных криков.

И совершенно одна.

У Памины было отдельное спальное купе. Да, целое купе для нее одной. Прямо между купе Тимми и Пи-Джея с Премхитрой. Она не включила лампу; серебристый свет луны заливал тесное пространство. На спальном месте, которое располагалось прямо над ней, грохотал багаж. Поезд въехал в туннель: внезапная тьма, которая поглотила все, вернула ее в кошмар сна; так что Памина едва удержалась, чтобы не закричать.

Она, может, и закричала бы, если бы не услышала шепот.