Суета сует. Пятьсот лет английского афоризма

«Великим апостолом филистеров» называл Мэтью Арнолд Томаса Маколея, авторитетного историка, критика, политического деятеля, придерживавшегося и в политике, и в истории, и в литературе взвешенных, охранительных позиций, автора монументального пятитомного труда «История Англии от вошествия на престол Якова II» (1849–1861). Высказывания и афоризмы Маколея взяты главным образом из его «Критических и исторических очерков», вышедших отдельной книгой в 1843 году и первоначально публиковавшихся в «Эдинбургском обозрении»: «О Мильтоне» (1825), «О Томасе Муре и его биографии лорда Байрона» (1831), «О Николо Маккиавелли» (1827), «О лорде Бэконе» (1837), «Монологи Саути» (1830), «Гражданская неправоспособность евреев», «Фридрих Великий» и др. В подборку вошли также отрывки из писем Маколея и выдержки из его выступлений, главным образом в парламенте.

Цель ораторского искусства — не истина, но убеждение.

Галерея (парламент. — А.Л.), где сидят репортеры, стала четвертой властью империи.

Насильное подчинение колоний обычно обходится дороже, чем они того стоят.

Католическая церковь превосходно понимает то, чего никогда не понимала никакая другая церковь, — как использовать энтузиастов.

Пуританин ненавидел травлю медведей не потому, что медведю было больно, а потому, что публике было весело.

В любую эпоху самых злостных представителей рода человеческого следует искать среди народных вождей.

С расцветом цивилизации приходит в упадок поэзия.

Вероятно, ни один человек не может быть поэтом, не может даже любить поэзию, если он, хотя бы в малой степени, не душевнобольной.

Нет зрелища более смехотворного, чем британская общественность, охваченная очередным приступом высокой морали.

«Не возлюби соседа своего, а возлюби жену его» — такова мораль, которую мы вынесли из поэзии лорда Байрона.

Я не буду доволен собой до тех пор, пока не создам чего-то такого, что хотя бы на несколько дней затмит модный роман у изголовья юной леди.

Нет ничего более бессмысленного, чем сентенция на общую тему.

Хорошее правительство — не то, которое хочет сделать людей счастливыми, а то, которое знает, как этого добиться.

Нет ничего более благодатного для народа, чем свобода торговли — и ничего более непопулярного.

Его воображение напоминало крылья страуса — он мог бежать, но подняться в воздух был не в состоянии.

Больше всего вероятности решить вопрос правильно — это решить его свободно.

Его ум был устроен таким образом, что все ничтожное представлялось ему великим, а все великое — ничтожным.

Один акр земли в Мидлсексе стоит целой империи в Утопии.

Лучшее доказательство добродетели — безграничная власть без злоупотреблений.

Он (Ричард Стил. — А.Л.) был мошенником среди ученых и ученым среди мошенников.

Те, кто сравнивает век, в котором им выпало жить, с золотым веком, существующим лишь в нашем воображении, могут рассуждать о вырождении и крахе; но тот, кто хорошо осведомлен о прошлом, никогда не станет отчаиваться по поводу настоящего.

Ваша (американская. — А.Л.) конституция — сплошные паруса и ни одного якоря.

Знания достигаются не быстрым бегом, а медленной ходьбой.

Большой ум, как и большая гора, первыми ловят и отражают утреннее солнце.

К тем, кому мы изменяем, мы испытываем то особое чувство злобы, которое во все времена было присуще отступникам.

Во флоте Карла II были джентльмены и моряки. Но моряки не были джентльменами, а джентльмены — моряками.

Проломленный череп в Колд-Бат-Филдсе производит на нас большее впечатление, чем все колониальные войны империи вместе взятые.

Умные… всегда с большим подозрением взирали и на ангелов, и на демонов толпы.

В наше время многие политики имеют обыкновение с апломбом рассуждать о том, будто народ не заслуживает свободы до тех пор, пока не научится ею пользоваться. Это умозаключение сделало бы честь дураку из старой сказки, который решил не идти в воду, пока не научится плавать. Если рабы будут ждать свободы до тех пор, пока они не поумнеют, ждать придется долго…

Первые плоды, собранные плохим хозяином, часто посажены хозяином хорошим.